Но после семи лет детство у Тэтэнэра, словно, приостановилось. Именно тогда он пошёл в готманы. Вернее будет сказать – его повели. Ибо сам он туда навряд ли бы когда-то пошёл. Изначально Тэтэ не понимал, что это такое и, что его там ждёт. Но родители радостно рассказали ему. Что, мол, готманы есть что-то весёлое и занимательное. Будто бы какой-то детский городок, куда пришёл, повеселился с ребятами и ушёл обратно домой. Но, увы, его обманули. На деле это оказалось совсем не так. Не весёлый городок, а целая детская темница.
Где сидишь часами, выслушиваешь какие-то скучные и совсем не увлекательные рассказы взрослых. Да ещё и вынужден делать то, что тебе не нравится, или вовсе не понятно. А тем временем, тебе нельзя ходить, бегать, разговаривать, пить, есть, открыто выражать свои чувства. Словом, нельзя делать то, что хочется. Даже в уборную, до окончания урока, выходить крайне нежелательно и обязательно надо спрашивать у аксёны разрешения. Тебе даже нельзя сидеть, так как удобно, а можно лишь так, как сказали и где тебе указали аксёны.
Тэтэ тогда думал, что всё сие лишь временные неприятности, что скоро кончатся. Ну, как очередная болезнь. Оной страдаешь, кашляешь, чихаешь, болит горло, но ты одновременно понимаешь, что недуг со временем пройдёт. Ты выздоровеешь и сможешь жить также здорово, как и прежде. Однако, в случае с готманами, это не сработало.
Шли недели, месяцы и годы, а лучше, почему-то, не становилось. Требовалось всё больше сидеть на одном месте, больше слушать, писать и запоминать. Прекрасно знать и понимать то, что Тэтэ было совсем чуждо, не понятно и даже неприятно.
Руки, очи, шея и голова его уставали, и даже болели. Отекали ноги и, уж извините за такие подробности, задница. Ибо часами сидеть, на деревянном седалище, было сущим испытанием. Особенно, если оно было не по размеру, постоянно шаталось и скрипело.
Отдохнуть не получалось и на перемене.
– Ну, разве это отдых? Когда толпа готманщиков, крича и толкаясь, носится в тесном помещении, мешая друг другу и тебе, в частности.
А потом, через мгновение, возвращается обратно сидеть. Есть, конечно, одна более длинная перемена – для обеда. Но какой же то обед? Куча детей толкаются в тесной столовой. Мешая друг другу и тебе, в частности. Не давая даже полноценно поесть. В таком окружении и напряжении есть вообще нельзя, только навредить своему желудку можно.