Когда рассеялся боевой угар и забрезжил рассвет, перед отрядом предстала полная картина ночной бойни. На песке лежали тела – семеро убитых бродников и двое павших дружинников Ратибора. Их молча отнесли в сторону и накрыли плащами. Но это были не все итоги схватки.
В стороне, под охраной нескольких воинов, на коленях стояли трое. Это были бродники, которых удалось взять живыми. Один был ранен в плечо, и его лицо было искажено от боли. Двое других были целы, но смотрели на своих победителей с волчьей ненавистью и затаенным страхом. Руки их были крепко связаны за спиной.
Весь лагерь собрался вокруг них. Но на этот раз в глазах людей не было ни страха, ни жалости. Была только холодная, тихая ярость. Эти люди, их соплеменники, только что пытались их убить, ограбить, похитить их детей.
Возник вопрос, тяжелый и неумолимый, как камень: что с ними делать?
– В петлю их, собак! – выкрикнул Ждан, чьего лучшего друга убили в этой схватке. Его лицо было багровым от гнева. – Всех троих! Чтобы другим неповадно было!
Его поддержал одобрительный гул. Женщины, чьи дети еще не отошли от ночного ужаса, смотрели на пленных с нескрываемым отвращением.
– Казнить! – кричали они. – Смерть разбойникам!
Ратибор молчал, глядя на пленников. Ему было легче убить в пылу боя, защищая свою жизнь. Но хладнокровно приказать повесить безоружных, связанных людей… это было совсем другое. Это был не бой. Это была казнь. Правосудие. Но кто он такой, чтобы вершить его здесь, на диком берегу Днепра?
– Может, допросить их сначала? – предложил Милослав. – Узнать, где их логово, кто их главарь.
– А что потом? – спросил Ставр, его единственный глаз внимательно изучал Ратибора. – Отпустим их, чтобы они привели за собой всю ватагу?
– Нет… не отпускать, конечно, – смутился кузнец.
Дилемма была очевидна. Отпустить их – значило подписать себе смертный приговор. Они бы вернулись с подкреплением, и следующая атака была бы куда более подготовленной. Убить их всех… рука не поднималась. Они были разбойниками, убийцами, но они были русичами.