– Сделай как было, женщина! – рявкнул он, пытаясь отбросить дикое золото снова на спину – но пальцы запутались в нём! – да так, что не выдернуть…
– Ну уж нет! – адитья упрямо уставила изящные ручки в бока. – Даже если это твоя аскеза, прерви ее ненадолго – ради меня. Тем более, что я никогда ещё не видела таких очаровательных аскетов! Золотоволосый! Даже среди дэвов мало таких…
Асура снова попытался справиться с прохладным скользким потоком – но это невозможно было даже свернуть в жгут – не то что в узел! А уж сколоть – можно было и не мечтать. В конце концов, кое-как забросив внезапное «сокровище» за спину, он снова с гневом вперился в дерзкую женщину.
А она уже откровенно, неприкрыто любовалась им.
– Как же ты красив, юноша… И как хороши твои локоны… это дар богов… Но… ты не боишься? А вдруг в битве… они станут для тебя ловушкой? Тебя схватит за загривок твой враг – и ты не сможешь…
– Враг? У меня нет врагов. Битва… это что?
– Ты не похож на скорбного умом… Значит, заигрываешь? – она улыбнулась. – Да, ты очень юн, но у тебя тело воина, закалённого в сражениях. Даже шрамы есть, хоть и немного – и это не следы звериных когтей. Это отметины мечей!
– Мечей? Ты о чем, женщина?
Она снова улыбнулась.
– Довольно уже играть, юноша… Ты – воин. И ты прекрасен, как заря… Но даже после омовения кожа твоя не стала белоснежной, как у дэвов… Она матово блестит, как чёрное железо, а ногти твои – серебро, а глаза – тёмные лалы… Ты не дэв! Так кто же ты?
Злому асуре уже хотелось просто развернуться и уйти от этой глупой женщины. Но что-то было в ней такое: может быть, меняющие цвет глаза – от синих, как грозовое небо, до прозрачно-родниковых… или насмешливая улыбка пухлых губ, созданных для страстных лобзаний… или…
Он застыл, словно всё тело окаменело, когда она начала медленно обходить его, пристально разглядывая… почему-то долго задержав взгляд – обжигающий, он чувствовал это! – на его спине чуть выше лопаток…
– Я знаю! – воскликнула красавица. – Ты гандхарв! И… кто-то отрезал тебе крылья… И ты не аскет… это всё от боли и печали… вместе с крыльями ты потерял радость жизни… оплакиваешь их… Кто посмел?!! Какое чудовище сделало это? Какие исчадия?
Она снова стояла перед ним, гневно сжимая руки в кулачки и потрясая ими. И в глазах её билась неподдельная боль сострадания…