В Стикс попадали только самые падшие души, которым было необходимо очищение через боль и страдание. Вот что бывает, если совершить слишком много зла и погрязнуть в грехах. Где то вдалеке появился слабый огонек. Свет становился все ближе, и можно было разглядеть старую деревянную лодку, в которой находились двое. Один, судя по всему, был лодочником. Но тут же где-то наверху появился и еще один огонек, только двигался он сверху вниз по диагонали, а за ним еще и еще, которые перемещались по разным направлениям в хаотичном порядке. Возле каждого огонька появлялась точно такая же лодка, как и первая. Разница была только в том, что пассажиры были разные, но лодочник в странном плаще, словно сшитом из черных крыльев гигантской птицы, оставался тем же, хотя наброшенный на голову капюшон не давал разглядеть его лица.
Хазр замер и с интересом наблюдал, пытаясь понять, что происходит и где он находится. Ему показалось, что лодки и лодочники начали двоиться, и скоро их стало десятки, а может, даже сотни, только пассажиры в них были разные.
– Тебя долго ждать-то? – неожиданно послышался голос позади Хазра. Он резко обернулся: этот лодочник возник теперь позади него. Его тело прикрывал такой же черный плащ, как будто сделанный из огромных крыльев. Наконец-то Хазр смог разглядеть его лицо. Оно было словно у покойника, бледно-серое, с седой, вьющейся бородой до пояса, а вместо глаз блестели алмазы с кровавыми жилками, что придавало старику еще более жуткий вид.
– А ты еще кто такой? Раньше я тебя в астрале не видел, – спокойно, как всегда, произнес убийца исполинов.
– А кто тебе сказал, что ты в астрале? Это Стикс, – с легкой издевкой произнес мрачный смотритель. Остальные лодки начали растворяться в воздухе, а под ногами Хазра появился берег подземной реки, которая уходила вглубь какой-то пещеры. Если бы он только знал тогда, сколько мучений может принести эта на первый взгляд безобидная речушка!
– Забудь про астрал, отныне ты в моей власти! Меня зовут Харон. Хорошенько запомни мое имя, ведь теперь тебе придется долго молить меня о пощаде, – уже не скрывая злобы произнес смотритель Стикса. И он не лгал: с помощью своих сущностей он мог учинить самые изощренные пытки. Эти сущности были некогда богами, которые после смерти были осуждены на развоплощение обратно в линию жизни. Но в попытке уцепиться хоть за какое-то существование, они заключали сделку со смотрителем, чем обрекали себя на вечное прозябание в убогих сущностях Стикса и потому их жажде крови и ненависти ко всему живому не было предела.