Гуманизм, веками бывший скромной философией для избранных, вдруг почувствовал в себе кровь и плоть новой веры. Вооруженный неопровержимыми чудесами науки и укрепленный антропоцентрической иерархией доминирования, он осознал, что может не просто быть советником при троне, но и сам занять этот трон. Он увидел возможность стать полноценной религией – религией Человека, – способной дать ответы на все вопросы и повести за собой миллионы.
В то же время наука, оглянувшись на свое прошлое, вспомнила все: унижение Галилея, костер Джордано Бруно, века презрительного недоверия и гонений со стороны Церкви. С высоты нового положения эти события виделись уже не трагическими эпизодами, а счетом, который наконец-то можно предъявить к оплате. Прежний страх сменился холодной решимостью. Так всегда бывает: новая сила приходит, декларируя свободу и благо, но в итоге одна власть просто сменяется другой.
Переломный момент наступил во второй половине XIX века. Хотя почва готовилась десятилетиями трудами физиков, рисовавших картину безразличной, самодостаточной Вселенной, громом среди ясного неба стала теория Чарльза Дарвина. Именно он, возможно, сам того до конца не осознавая, нанес старой картине мира удар, от которого она уже не смогла оправиться. «Происхождение видов», опубликованное в 1859 году, было не просто еще одной научной гипотезой. Это был альтернативный «Ветхий Завет» – полная, детальная и исключительно материалистическая история сотворения жизни, не требующая ни Божественного замысла, ни акта творения. Дарвин вручил антропоцентризму и гуманизму их собственную Книгу Бытия. Он низвел человека со статуса падшего ангела до положения возвысившейся обезьяны. Конфликт перестал быть отвлеченным. Он вошел в каждый дом, в каждую школу, в каждое сознание.
Именно в этот момент, в конце XIX века, стало окончательно ясно: союз антропоцентризма и гуманизма, получивших свое «священное писание», и науки, получившей статус творца чудес, официально сделал заявку на то, чтобы стать новой, доминирующей религией просвещенного мира. Это не было объявлено с церковных кафедр. Это был тихий переворот, происходивший в университетских аудиториях, редакциях журналов и лабораториях. Новая вера начала переписывать учебники, определять, что является знанием, а что – предрассудком, что – реальностью, а что – мифом. Она не сражалась со старыми богами в открытом бою. Она просто методично выносила их из всех сфер, где принимаются важные решения, оставляя им лишь небольшое, строго очерченное гетто культурной традиции. И, глядя из нашего времени на мир, который этот союз построил, можно с уверенностью сказать: у них получилось. Заявка была не просто подана – она была удовлетворена.