Второй, ещё более важный догмат, вторгается в область, лежащую на стыке нейробиологии и философии, и пытается дать ответ на вопрос о происхождении нашего разума. Суть этого догмата проста: всё, что мы привыкли называть своим внутренним миром – сознание, эмоции, мысли, воспоминания и даже самое сокровенное чувство собственного «Я» – является исключительно продуктом сложных материальных процессов в головном мозге. Не существует никакой души, никакого нематериального «наблюдателя». Есть только материя – триллионы синаптических связей и электрохимических импульсов. Этот догмат выполняет важнейшую идеологическую функцию: он захватывает последнюю территорию, которая исторически оставалась за философией и религией, – внутренний мир человека. Личность низводится до уровня сложнейшего биологического компьютера, свобода воли объявляется иллюзией, а любовь и вдохновение – лишь специфическими химическими реакциями. Принятие этого догмата превращает человека из тайны в полностью познаваемый объект.
Эти два более поздних догмата работают в связке. Один сводит наш дух к мозгу, второй – мозг к генетическому коду. Вместе они формируют железное кольцо материалистического объяснения, внутри которого для тайны человеческой личности просто не остаётся места. Так завершился канон гомотеизма: теперь не только мир и жизнь, но и сам человек был полностью объяснён.
Давайте сразу разберём самое очевидное и, на первый взгляд, сокрушительное возражение, которое непременно последует от любого защитника современного научного мировоззрения. Оно прозвучит примерно так: «Вы совершаете фундаментальную ошибку. У науки нет и не может быть догматов. То, что вы перечислили – материализм, абиогенез, дарвиновская эволюция – это не символы веры, а всего лишь лучшие на сегодняшний день научные теории. В самой природе науки, в её этическом кодексе заложена готовность к пересмотру. Этот принцип, известный как критерий фальсифицируемости, и есть то, что отличает науку от религии. Как только появится новая, более убедительная и подтверждённая фактами теория, она без сожаления сменит старую. В этом наша сила и наше главное достоинство».
Этот аргумент выглядит безупречным. Но он описывает не реальную науку, а её идеализированный, официальный миф. Давайте же отделим эту красивую декларацию от того, как научное знание функционирует на практике, в реальной жизни. Для этого обратимся к анализу, проделанному крупнейшим историком и философом науки XX века Томасом Куном. Он показал, что зрелая наука в любой момент времени существует не как набор разрозненных гипотез, а в рамках целостной, доминирующей научной парадигмы.