Смысл жизни не был тогда предметом мучительного индивидуального выбора или персонального «изобретения». Он был неотъемлемой частью общего миропорядка, частью общины, веры, традиции. Он был задан свыше, дан человеку как путеводная звезда. Его не искали – его принимали и ему следовали. И не потому, что люди были глупее или менее развиты, чем мы. А потому, что этот смысл не был искусственно отделён от самого устройства реальности, от понимания человеком своего места во Вселенной. Ответ давала религия, а вера делала этот ответ живым и действенным, расставляя всё по своим местам.
Христианство говорило: ты живёшь, чтобы спасти свою душу и обрести вечную жизнь. Буддизм предлагал иной путь: ты живёшь, чтобы пробудиться, вырваться из круговорота страданий и достигнуть нирваны. Иудаизм учил: ты – часть Завета, и твоя жизнь – это осознанный путь служения. Индуизм предлагал свою сложную систему дхармы и целей жизни. Каждая религия предлагала свой уникальный ответ, но главное – этот ответ был. И он был внешним по отношению к отдельному человеку, надличным, превосходящим его частную волю. Он был опорой, фундаментом.
А потом, как мы уже говорили, пришёл гомотеизм – мир, построенный на принципах науки, мир, где догматический материализм стал доминирующей философией. И этот новый мир постепенно, но неуклонно занял то место, которое прежде принадлежало религии. Школа начала вытеснять церковь в вопросах формирования мировоззрения. Университет стал главным центром знания. Врач во многих ситуациях заменил священника, а научный учебник – священные тексты. Рациональное мышление было провозглашено единственно верным способом познания, а вера была отнесена к сфере иррационального, субъективного, если не сказать – иллюзорного.
И на этом своём новом, самовольно занятом месте верховного авторитета гомотеизм повёл себя «честно» – в том смысле, что не стал ничего обещать из того, что не мог гарантировать в рамках своей материалистической парадигмы. Он не предложил ни Царствия Небесного, ни нирваны, ни вечной жизни души. Его ответ человечеству можно сформулировать так: с точки зрения строгого материализма, вопрос о смысле жизни некорректен и выходит за рамки научной компетенции; сначала требуется дать измеряемое определение «смысла», и лишь затем можно будет что-то сказать по этому поводу. А пока – следует заниматься своими делами, удовлетворять свои потребности, размножаться и не задавать метафизических вопросов, на которые нет научных ответов.