А дальше случился эффект вытеснения. Там, где раньше жили «смысл», «душа», «вечность» – появились «нейропаттерны», «эволюционная целесообразность» и «адаптивное поведение».
Первые главы этой книги – не про доказательства и не про опровержения. Они – про то, как мы дошли до нынешней картины мира. Картины, в которой больше нет места для смысла – просто потому, что его некуда вставить.
В какой-то момент я понял, что если я действительно собираюсь пройти этот путь – если я хочу не просто задать вопросы, а попробовать на них ответить – мне придется вступить в разговор с самой наукой. Не с ее популярной оболочкой, не с интернет-дискуссиями и не с научпопом, а с ее сердцем. С тем, что кажется непререкаемым. С физикой.
Это странный выбор. Потому что сам я человек рациональный. Я люблю числа, вероятности, четкие логические конструкции. Мне ближе строгий аргумент, нежели вдохновенный порыв. Я действительно уважаю науку. И особенно – физику. Потому что если есть область знания, где порядок и строгость важнее, чем удобство объяснений, – то это именно физика.
Я понимал, что пока не разберусь с физикой, не могу переходить к тем наукам, которые можно называть «неточными». Мне нужно было, чтобы физика не мешала. Я не искал в ней союзника – я просто хотел сделать ее нейтральной. Но получилось иначе.
Я не собирался спорить с физикой. Это было бы глупо. И неуважительно. Она держит в руках ключи от Вселенной. Но я решил взглянуть на нее под другим углом. Не как на строгую систему, а как на источник удивления. И чем пристальнее я смотрел, тем яснее становилось: физика вовсе не закрывает дверь вере. Она ее приоткрывает. Просто никто не хочет туда заглядывать. Слишком уж непривычный пейзаж.
Квантовая механика, теория поля, темная материя, множественность возможных миров – все это не снимает вопросы, а рождает новые.
И я решил: пусть физика сама расскажет, где ее границы. Без давления и без вмешательства. Я просто буду следовать за ней – от Ньютона к квантовому хаосу, от уравнений к парадоксам. И если в какой-то момент она сама покажет мне, что у нее под ногами – бездна, я просто это зафиксирую.
Вот почему я начал именно с физики. Не чтобы опровергнуть, а чтобы удостовериться: если я снова начну верить – то не вопреки знаниям, а именно благодаря им.