Из глубины корабля донёсся звук, от которого даже у Синагавы, видевшего и цунами у Цусимы, и восстание в Шанхае, похолодела спина. Это не был ни скрежет металла о скалы, ни грохот лопающихся переборок. Скорее… представьте, если бы кто-то провёл смычком по натянутым кишкам, одновременно шлёпая мокрым мясом по листу жести. И под этим – ритмичное бульканье, будто огромные лёгкие наполнялись водой где-то в трюме №3, прямо под их ногами.
"Они… они двигаются…" – юнга Такеши, этот вечный сорванец, что всего неделю назад смеялся над боцманом, теперь прижался к переборке, и его голос сорвался на визг. Капитан заметил, как мальчишки глаза стали неестественно широкими, зрачки расширились до размеров монет, отражая дрожащий свет ламп. "Капитан, ради всех святых, они ДЫШАТ!"
Синагава медленно провёл языком по потрескавшимся губам. Вкус был знакомым – соль, порох, страх. Именно так пахли его ночные кошмары после того рейса на "Такамару" в 1918-м. Его взгляд упал на хронометр "Hamilton" – подарок американского капитана после спасения "SS Eastern Light". Стрелки показывали 02:17. До рассвета – целая вечность. До ближайшего берега – вечность вдвойне. А до того момента, когда "оно" доберётся до верхней палубы… возможно, всего минуты.
"Герметизировать трюм," – его голос звучал так спокойно, что даже он сам удивился. Будто говорил не он, а кто-то другой, используя его голосовые связки. "И… приготовить шлюпки. По списку приоритетов."
"Но женщины… дети…" – рулевой Оказаки обернулся, и Синагава увидел в его глазах тот же животный ужас, что видел у механика за секунду до того, как тот поднёс револьвер к виску. "Мы же не можем…"
В этот момент "Синано-мару" вздрогнул, будто гигантская рука схватила его за киль и дёрнула вниз. Где-то внизу, в чреве корабля, что-то застонало – звук, напоминающий одновременно плач ребёнка и скрип ржавых петель. Капитан почувствовал, как по его спине побежали мурашки.
Он знал – они совершили роковую ошибку. Нельзя было грузить эти двенадцать ящиков с маркировкой "Осака Индастриз" на борт. Нельзя было верить тем, кто шептал о "новом оружии" в кабинетах с дубовыми панелями, потягивая виски и разглядывая карты с красными крестами у 37-й параллели. Особенно после того, что случилось с "Такамару".
И теперь груз просыпался. И оно было голодным.