Женщина вышла. Степан занёс лавку, поставил перед кроватью и вновь вышел, но через секунду вернулся с деревянным…
Ведро? … тазик?
Тут я хотя бы смог его получше рассмотреть – волосы русые, нос крупный, кисти рук как совковые лопаты. Рост определить я не смог, трудно это сделать в лежачем положении, но, заходя в двери, он пригибался. Одет в…, а как это называется?
– Степан, кто это был? – обратился я к нему полушёпотом.
– Так известно кто, – в голосе его почувствовалось удивление, – Крёстная Ваша, княгиня Екатерина Романовна Дашкова7.
Княгиня! Дашкова!
При всей моей тёмности, про Дашкову я знаю. … Ну, кое-что знаю.
Знаю, что она была подругой Екатерины II, участницей дворцового переворота 1762 года, а потом единственной женщиной-директором Российской академии наук. … Конечно, Дашковой Суворов мог писать о ранении её крестника.
Пока я размышлял над складывающейся ситуацией, Степан закончил приготовления к моему туалету. Аккуратно с меня была снята…, наверное, всё-таки, это ночная рубаха, и я смог немного увидеть принадлежащее мне тело.
– Гм…н-да, зрелище так себе.
– А что ты хотел увидеть? Три месяца без движения, питание – только видимо жиденький бульончик. Кожа и кости. Вот пролежней нет – это хорошо. Обрубки ног уже зарубцевались, рубцы, сколько смог рассмотреть, какие-то толстые, синие. Правой ноги нет почти по самое колено, левой осталось малость побольше. Хорошо, что колени целы, всё-таки легче будет протезы придумать.
-Бл… и-ин, ещё одно!..
Степан начал протирать мокрым…, наверное, это рушник называется, мою левую руку – трёх пальцев – мизинца, безымянного и среднего и части на ней не было… Ну, после ног это уже воспринялось как-то вяло.
В процессе санитарных процедур я выяснил, что здесь мы находимся уже три недели, а добирались из Измаила «почитай» месяц. И благодарить надо их высокоблагородие генерал-майора Кутузова и их благородие «дохтура» Спиридонова.
Во как! Самого Кутузова. Не меньше. Наверное, крёстная и здесь протекцию оказала.
Оказывается, нет. Вернее, всё так, да не так. Екатерина Романовна Кутузову может быть обо мне и писала (надо будет как-нибудь у неё об этом разузнать), но «Михайла Ларионович» был, после взятия Измаила, назначен комендантом крепости и по его приказу унтер и два егеря вместе со Степаном меня «тарабанили» почитай через всю Малороссию до дому.