Охота началась.
Пять лет в человечьей шкуре
Дым. Виски. Грязь.
Я сидел в своем клубе "Чаща", развалившись в кресле, и наблюдал, как очередная парочка шлюх пробирается между столиков. Высокие, на каблуках, с грудью, вываливающейся из декольте. Они смеялись слишком громко, слишком нарочито, бросая на меня взгляды – то робкие, то вызывающие.
Грязные твари.
Но именно такими я их и любил.
За пять лет в этом мире я понял одну простую вещь: женщины пахнут желанием. Не тем фальшивым ароматом духов, который они так щедро льют на себя, а чем-то глубже. Чем-то животным.
Я чувствовал его.
Этот сладковатый, пряный запах их возбуждения, когда они замечали меня. Как их зрачки расширяются, как дыхание становится чуть чаще. Они притворялись недотрогами, но я знал.
Знал, что каждая из них уже представляла, как я прижимаю ее к стене. Как мои пальцы впиваются в ее бедра. Как она стонет, когда я ломаю ее.
И мне это нравилось.
Нравилось использовать их.
Каждую ночь я выбирал одну. Всегда блондинку. Высокую. С грудью, которая не помещалась в ладони. С глазами, полными фальшивой невинности.
Они приходили сюда, чтобы играть – притворяться, что они не такие, что они "не из тех". А через час уже ползали на коленях, умоляя меня взять их.
И я брал.
Грубо. Без нежностей. Без лишних слов.
Они выли, когда я впивался зубами в их шеи.
Кричали, когда мои пальцы оставляли синяки на их бедрах.
Плакали, когда понимали, что теперь принадлежат мне.
А потом уходили. С трясущимися ногами. С опухшими губами. С пустым взглядом.
И знаете что?
Им это нравилось.
Нравилось чувствовать себя грязными.
Нравилось, когда их называют шлюхами.
Нравилось, когда их ломают.
А мужчины…
О, эти герои.
Они приходили в мой клуб, надув грудь, уверенные, что их кулаки и деньги что-то значат.
– Эй, Аскар, – хрипел очередной ублюдок, разминая плечи. – Ты знаешь, кто я?
Я знал.
Он был никем.
Просто мясо.
Просто жертва.
Через десять минут он уже лежал на полу, скуля, как сука.
– П-пожалуйста… – пузырился он кровавой слюной.
Я наступил ему на лицо, чувствуя, как его нос хрустит под моим каблуком.
– Где теперь твоя крутость, пацан?
Он захныкал.
Я рассмеялся.
Лес молчал.
Раньше он шептал мне на ухо, предупреждал, ругал.
Теперь – только тишина.
Он отвернулся от меня.
Но мне было плевать.
Я еще не насытился.
Не насытился их страхами.