Двор встретил его картиной унылой обыденности: пара детей, безуспешно раскачивающих мокрые, скрипящие качели; стайка пенсионеров на лавочке, молчаливо наблюдающих за происходящим. Он зашагал, не выбирая направления. Ноги, помня старые маршруты, сами понесли его по знакомой тропе. Через дворы-колодцы, мимо серых, обшарпанных пятиэтажек-хрущевок, мимо вечно переполненной мусорной площадки, где ржавели скелеты разбитых машин и воняло гнилью даже сквозь сырость. Город вокруг жил своей шумной, равнодушной жизнью. Саша шел сквозь него, как призрак.
Он не планировал, но ноги привели его в парк. Вернее, в их скверик – небольшой клочок зелени, зажатый между домами, с разбитыми асфальтовыми дорожками и небольшим, давно заросшим тиной прудом. Здесь прошли отрочество и юность. Здесь они, еще нескладные подростки, гуляли допоздна, болтая о чем угодно. Здесь, у этого самого пруда, под сенью старой плакучей ивы, он впервые, дрожа от страха и восторга, поцеловал Настю. Здесь же, на покосившейся скамейке с отколотой краской, они, уже почти взрослые, строили планы: о квартире, о путешествиях, о детях… Саша избегал этого места как огня после… Слишком много теней прошлого оживало здесь, слишком остро резало по незажившим ранам. Но сегодня что-то незримое привело его сюда. Музыка в наушниках все еще гремела, но он ее почти не слышал, погруженный в свои мысли. Шел по знакомой аллее, мокрые листья под ногами хрустели с тихим, похожим на вздох звуком. Свернул к пруду. Вода была темной, маслянистой, покрытой пленкой тины и плавающим мусором. Грунт вокруг, особенно у скамейки, был разбит недавним ливнем, превратившись в месиво из грязи и травы.
Вдруг нога, ступив на особенно скользкий участок, наступила на что-то твердое и неожиданно гладкое, спрятанное под слоем грязи. Саша поскользнулся, потеряв равновесие. Рука инстинктивно выбросилась вперед, уперлась в холодный, мокрый ствол старой березы, удержав его от падения в грязь. «Черт возьми!» – вырвалось у него хрипло, больше от досады, чем от испуга. Он отряхнулся, снял наушники (музыка внезапно показалась нелепой) и посмотрел под ноги. В густой, почти черной грязи, на месте его неудачного шага, что-то блеснуло. Он присел на корточки, разгреб грязь носком кроссовка. В ямке лежали… часы. Наручные. Но какие-то необычные.