креслах на берегу озера.
– За нас, – сказал бы папа. – За трех мушкетеров. – Затем он чокнулся бы рюмкой и серьезно посмотрел на каждого из нас, задержав взгляд на моих глазах на несколько долгих мгновений, отчего я почувствовала бы себя удивительно прозрачной.
Мы с Максом приучили к хорошей водке и Кэролайн. И Нейта, когда он присоединился к нашему трио, превратив нас в квартет. Я позволяю себе ненадолго погрузиться в воспоминания. Самые близкие люди, которые у меня есть в этом мире. Вернее были.
В этот момент девушка с бокалом поворачивается.
– Вот черт! – Я слышу, как слова слетают с моих уст, но не чувствую, что произношу их.
Это Кэролайн.
Я зажимаю рот рукой, мое сердце бешено колотится.
– Что… Каро… что ты…
– Рор! – Кэролайн проводит рукой по своим светлым волосам, которые теперь короче, чем когда я видела ее в последний раз несколько месяцев назад, подстрижены под боб с тонкой челкой, обрамляющей лицо. К тому же она похудела – никто другой не заметил бы этого, разве что лучшая подруга. Ее овальное лицо на удивление бледное, осунувшееся, из-за чего лоб, и без того высокий, кажется еще выше. Наша псевдоподруга в старшей школе как-то назвала Каро из-за большого лба «лошадкой». Это было обидно, даже учитывая веселую подростковую привычку всем давать прозвища. Каро всегда была очень чувствительна к чужому мнению, поэтому то едкое замечание оставило свой след навсегда. С тех пор она всегда носит челку, лишь иногда меняя ее длину.
Мы всегда хотим иметь то, чего у нас нет, не так ли? Потому что, на мой взгляд, Каро потрясающе красива. Высокая, царственная, крепкая, с красивой попкой и бедрами. У нее соблазнительные изгибы там, где я чувствую себя прямоугольником, как Губка Боб. Каро, может быть, и не самая сногсшибающая, не звезда в общепринятом смысле, но в своей тихой, непритязательной манере, в своей доброте, в своей мягкости она сияет, как солнце, и вам хочется оказаться на орбите подле нее.
– Рор! – Лицо Каро расплывается в широкой улыбке. Она хватает меня за руку и кружит в танце. – Мы все гадали, когда же ты появишься!
Мы?
Я все еще в шоке, когда моя лучшая подруга – практически сестра, – заключает меня в объятия, и мой взгляд натыкается на одного из тех самых «мы», которого она заслоняла.
Что происходит…
Это Макс, мой единственный брат, мой старший брат, с пронзительными голубыми глазами, как у папы, и непослушными темными волосами, в знакомой поношенной темно-синей бейсболке. Только Макс мог надеть бейсболку в таком месте, как это. Он развалился на диване, вытянув длинные ноги, и выглядит точь-в-точь как с недавней обложки журнала «Детройт» (заголовок гласил «Максимиллион», а под ним – «Тридцатилетний генеральный директор, чья долгожданная вакцина от болезни Альцгеймера является движущей силой возрождения Детройта»). Хотя, в отличие от приукрашенного фотошопом фото на обложке, в этот момент его глаза налиты кровью, а под глазами залегли круги. Он не жаловалсяя на долгие часы работы, но его лицо говорило за него. Макс был «ботаником», всегда уткнувшимся в научные книги, и довольно неуклюжим. Подвергался нападкам сверстников. В нем все еще сохранились все эти качества, разве что над ним теперь не издеваются. Он вырос и стал более уверенным. Мой брат смущенно улыбается и встает, чтобы обнять меня.