Царил покой, пели птицы, от капелек росы на травинках поднимались маленькие радуги.
Анджей поставил сумку и глубоко вздохнул:
– Дома.
Белка разглядывала его во все глаза, как какое‑то чудо. Она никогда не говорила этого слова, и не надеялась, что когда‑нибудь скажет. Есть такие опасные слова, к которым стоит привязаться, и получишь в ответ боль, например: дом, навсегда, люблю…
– Идем! – Джей подобрал свою сумку и забрал у Белки ее. – Познакомлю тебя с мамой…
– Она, правда, герцогиня? – Девушка забежала вперед, заглядывая ему в лицо и ища признаки отчаяния, но он был собран, будто перед важным экзаменом.
Кажется, она, сама того не подозревая, своими словами там, в его комнате, придала ему верный настрой!
– Правда, – он слегка улыбнулся, – но ты ее не бойся!
– Я никого не боюсь, кроме ректора, – фыркнула Белка.
Они вышли из парка и направились к дому, который выглядел даже величественнее, чем резиденция Санморского правителя. Здание стояло полукругом, будто обнимая великолепную лужайку, усаженную разнообразными цветами, украшенную скульптурами, фонтанами и беседками в кущах яростно цветущих лиан. На белоснежную лестницу страшно было ступить, и Белка замешкалась – после прогулки по траве подошвы сапог наверняка были испачканы.
Анджей оглянулся на нее с удивлением.
– Ты чего? Давай, поднимайся!
Великолепные двустворчатые двери распахнулись, и на пороге показался седой старик с такой выправкой, что Белка невольно втянула живот и потянулась вверх, стремясь выглядеть выше.
– Сублим, как хорошо, что вы приехали! – воскликнул старик, бросаясь к нему и забирая обе сумки. – Ее Светлость держится, но мы все видим, как глубока ее скорбь!
Джей потрепал его плечу, пробормотал:
– Конечно, старина, конечно.
И быстро пошел внутрь дома. Белка едва успевала за ним, по пути крутя головой во все стороны. Больше всего дом фон Роков напомнил ей публичную библиотеку Санмора – случилось ей однажды выкрадывать оттуда какую‑то рукопись. То было величественное здание, построенное на деньги Обители Планиды Спасителя – крупнейшего Кальмеранского монастыря, располагавшегося неподалеку от города. С высокими потолками и стенами, отделанными плитами бело‑розового камня с искусной резьбой. Конечно, здесь не было грубовато сработанных деревянных шкафов с мудростью тысячелетий, не было конторок переписчиков, с водруженными на специальные подставки древними фолиантами, с разнообразными чернильницами и аккуратно сложенными в пеналы перьями. Здешняя мебель отличалась функциональностью, легкостью и изяществом. Светильники и великолепные люстры в основном изображали разнообразные цветы, на светлые и пушистые ковры наступать было также страшно, как и на белоснежную лестницу при входе.