– Она теперь будет жить на небесах, – сказал Альберт, а перед тем, как он ушёл, я заметила, что его глаза светились от слез.
Через полгода Орлов-старший повторно женился.
На страшной губастой кикиморе.
Никто из служащих в особняке её терпеть не мог.
Валерия и по сей день раздражает нас своим противным писклявым голосом. И непомерным эго. Прислуге в её присутствии нельзя двигаться, говорить и, боже упаси, дышать.
Вот и Альберт не взлюбил мачеху с первого дня.
Она выставила ему идиотский список правил, которому ни один нормальный ребёнок не станет следовать.
Каюсь, но однажды я тайно подглядывала в окно кабинета, когда он ругался со своим отцом и просил выставить «меркантильную стерву» из дома.
Орлов-старший тогда дал ему пощёчину и вскоре отправил своего единственного сына учиться в престижную школу-интернат.
С тех пор Альберт возвращался домой только на летние и зимние каникулы. И каждый раз проводил в особняке не больше двух недель.
Я сильно тосковала по другу и не понимала, почему он больше не хочет со мной играть как раньше, ограничиваясь лишь короткими фразами:
«Растёшь мелкая, ну давай пока».
Я с грустью смотрела ему вслед и возвращалась обратно в сад, пинать мячик в одиночестве.
Но в один день всё изменилось.
В тот год мне исполнилось тринадцать.
Я была миниатюрным подростком и не особо могла похвастаться женственными формами. С малознакомыми людьми держалась несколько скованно, при этом прекрасно училась в школе и была заядлым книгочеем.
Альберт к тому времени уже стал совершеннолетним. Мы редко виделись, но если он приезжал в особняк, обязательно заходил к моему дедушке перекинуться парой вежливых фраз.
Несмотря на то, что был конец лета, жара стояла невыносимая.
Валерия уговорила мужа устроить большой праздник в честь своего тридцатилетия.
На украшение сада ушло больше недели. Были приглашены сотни гостей. На вечеринке собрались сливки общества. Самые богатые и знаменитые.
Валерия на каблуках сантиметров пятнадцать и в платье, которое, наверное, стоило как вся моя жизнь, клещом цеплялась за руку мужа и громко хихикала, общаясь с гостями. В один момент женщина заметила, что я за ней наблюдаю, и её взгляд стал кислый, как лимон.
Чтобы не раздражать именинницу своим гадким присутствием, я забралась на дерево, где было удобно рассматривать происходящее.