Кирилл поднимает голову и смотрит пристально на меня.
У него разбита губа и ссадина на скуле. Мамочки!
Я озираюсь по сторонам в поисках мужа, его нигде нет.
– Не бойся, он больше не тронет.
Я даже выговорить ничего не могу. Пытаюсь, но не получается – зубы стучат. Поняла теперь, как люди становятся заиками от шока.
– Можно наряд сюда вызвать, а можно поехать в полицию самим.
– Нннет…
Кирилл хмурится и поджимает губы.
– И часто вы подобным образом выясняете отношения? Или такое впервые?
– Вввп.. впер…
Чёрт! Надеюсь, это пройдёт?
– Понял.
Он застёгивает на мне ботинки, накидывает на плечи пальто.
– Марго с малышкой ждут внизу, идём.
Я смотрю на него ошарашенно, не понимая, почему не появляется Гаранин.
А он как раз выходит из спальни.
Выглядит, будто с сильного похмелья. Рубашка порвана, волосы дыбом. Переносица распухла. Он болезненно жмурится от яркого света.
– Вертинский, ты труп, понял?
Он угрожает Кириллу, но смотрит прямо мне в глаза.
Инстинктивно сжимаюсь и отступаю на шаг.
Ясно, что силы не равны. Кирилл значительно крупнее Антона и выше на пол головы.
– Это твои вещи?
Киваю. Кирилл подхватывает сумки, которые мы с сестрой собрали. И ведёт меня к двери.
– Здесь, в России, ты никто, – бросает нам в след муж.– Но и в Швейцарии я тебя достану!
– Ты меня не интересуешь, Гаранин, – усмехается Кирилл. – Расслабься.
– Интересует моя жена, да?
– Я приехал за Мией, – отвечает он и подталкивает меня к выходу.
Что? Он приехал за Мией. Хочет забрать у меня дочь?! Увезёт её в другую страну…
Снова начинаю паниковать. Дыхание учащается. Пульс отдаётся ударами в висках.
В лифте стараюсь на него не смотреть.
– Уйдешь от него? – вдруг спрашивает.
Молчу. А что тут скажешь?
Совершенно точно я не лягу больше с ним в постель добровольно. Скорее всего, Антон придумает, как заставить меня смириться и дальше создавать видимость идеальной семьи. Будет угрожать моим родным.
Пять лет назад он сыграл на моём чувстве долга и страхе перед властной матерью. А ещё Марго…
Выходим на подземный паркинг. Я сразу же бросаюсь к Мие. Обнимаю так крепко, будто кто-то и вправду сейчас у меня её отнимет.
Малышка не возражает, она очень любит обниматься.
– Мама… – пищит.
Она пока не много слов знает. Мама было самым первым.
Если до этого момента я ещё как-то держалась, то сейчас меня прорвало. Начинаю рыдать так, что пугаюсь этого сама.