Медленное шествие прошло по плану. Потом из Зимнего дворца останки Петра III вместе с останками Екатерины II были перенесены в Петропавловский собор, где их окончательно предали земле.
А в XIX столетии одной из самых заметных стала процессия, провожавшая в последний путь Федора Михайловича Достоевского. Хоронили в лавре и Петра Ильича Чайковского – тоже при стечении десятков тысяч человек, – да и многих выдающихся деятелей русской истории и культуры. Не случайно одно из кладбищ лавры называется ныне Некрополем мастеров искусств.
А некоторые траурные шествия, вошедшие в историю, но не упомянутые в этой главе, мы еще вспомним…
Пора нам войти в Александро-Невскую лавру: без прогулки по ее некрополям в этой книге не обойтись.
Сегодня в лавре шесть некрополей и усыпальниц, хотя когда-то мест последнего упокоения здесь насчитывалось больше. В лавре действовали полтора десятка храмов, и часть из них использовалась как усыпальницы. Некоторые из храмов до наших дней не сохранились, а какие-то дожили в искалеченном виде – как знаменитая Свято-Духовская церковь, где был погребен генерал-губернатор Северной столицы Михаил Андреевич Милорадович и где отпевали Федора Михайловича Достоевского…
Ну а мы начнем с благополучно существующей и сегодня Лазаревской усыпальницы. Этот храм давно стал усыпальницей, и за всю его историю здесь было похоронено около пятидесяти петербуржцев. В их числе и знаменитая Прасковья Ковалева-Жемчугова, крепостная актриса, ставшая женой графа Николая Петровича Шереметева.
Сохранилось описание ее погребального шествия, пышность которого вряд ли уступала похоронам Ягужинского. За воротами Фонтанного дома Шереметевых приготовлена была «печальная колесница с балдахином», на нее поставили гроб, покрыв его золотым глазетовым покровом. И началось шествие, которое открывали «офицер полицейский верхом и два полицейские офицера пешие». За ними следовали певчие, «двенадцать священников по два в ряд», митрополичий хор и духовные лица с образами, два архиепископа и сам митрополит. Потом ехала траурная колесница, запряженная шестеркой лошадей, а по обеим ее сторонам «шли в черных епанчах, распущенных шляпах с флером 24 человека с зажженными факелами по 12 на стороне…» Неудивительно, что публики на Невском было «многолюднейшее стечение», и полиция принимала все меры, чтобы избежать давки.