Я же упал в кресло у окна и прикрыл глаза, перед которыми, как живая, встала картина Царского Села. Готов поклясться, что там бушует тот еще вихрь!
Наверняка поначалу пошлют эскадрон-другой кирасир в Гатчину, где живет дядя царевича великий князь Михаил. Потом кто-нибудь сообразит, что есть и другой дядя – не цесаревича, а царя. Кинутся на дачу Ник Ника, окружат ее, найдут Алексея…
Поскачут посыльные в Александровский дворец, в Гатчину, пока там не наломали дров, из дворца помчится повозка с императорской четой и весь конвой… Еще через полчаса во всех церквах прикажут бить в колокола, а меня настоятельно затребуют в Царское Село.
И начнется последний акт этого марлезонского балета.
Перед отъездом в Царское Село я успел собрать всю верхушку «небесников». Распределил, кто и когда выступает на митинге, велел согнать в первые ряды всех партийцев, иоаннитов и стоять до последнего. Организовать горячее питание из всех окрестных кабаков. Хотя бы для основных участников. Оных разделить на десятки, свести в сотни.
Вытряс всю партийную кассу ЦК – на еду, на дрова…
– Что же, и ночью стоять? – удивился капитан.
– Хотя бы пару тысяч организуйте. Знаю, будет холодно. Грейтесь у костров. Составьте смены.
– Гармонистов надо – под общественные гуляния все оформить, – сообразил Булгаков.
– Да хоть цыган. Денег я вам дал, держите народ. Все решится в ближайшие дни. И вот что… Пошлите за моей семьей в Царское. Пусть нарядятся в крестьянскую одежду – выйдут со мной все на сцену.
Мне важно было показать народу, что я плоть от плоти его. Выражаю дух и букву общественных запросов. Меня должны увидеть с семьей и на уровне инстинктов понять – «этот наш, этот не предаст!».
– Так нет сцены-то! – простодушно удивился Стольников.
– Так сделайте. И поскорее!
– Прямо на Дворцовой площади?
– Долго ли срубить плотникам? От городовых препятствий не будет. Столыпин выжидает: ждет, чья возьмет.
– А почему чья-то должна взять?..
Вернадский вообще не понимал, о чем речь. Царь уже даровал Конституцию. А тут я организую по сути бессрочный митинг. Вроде и в поддержку, но с кострами по ночам.
– Потому что прямо сейчас Николаю все его родственники, часть министров, все эти гвардейские князья да графья нашептывают отменить Манифест.
Я был уверен в своем заявлении. Власть просто так не отдают. Аристократия теряет очень многое. От кормушки их будут отодвигать почище, чем во времена отмены крепостного права.