Папа хмыкнул и покачал головой.
– Спасибо, не надо. – И храбро перешагнул через зазор.
Я помедлил, подумал про себя: «Вот я и вернулся». Стоило мне шагнуть с борта, и я будто бы оказался в другом мире. Шум стих. Никаких звуков городской жизни. Вместо тесно стоящих домов, забитых дорог и суеты в магазинах – деревья, луга, заросшие густою травой спартиной, повсюду вода. Я выдохнул, и с этим выдохом улетучились все мои тревоги, как будто из шарика вышел весь воздух.
Я погладил Живчика, и мы вслед за папой зашагали по деревянному настилу. Папа держался прямо, шагал быстро, но немного прихрамывал. Или скорее покачивался, когда опирался на левую ногу. Хотелось броситься бегом, но я остался с папой.
В конце причала нас ждали смех и аплодисменты. Хани даже заплакала. Еще только начало июня, а Хани успела так загореть, что синие глаза сияли ярче неба. Они были того же цвета, что и у папы, но у Хани еще и блестели, точно вода вокруг. Хани так крепко меня обняла, что я едва мог дышать.
– Милый мой, я тут дни считала, и вот ты приехал! – радовалась она.
Я сделал вид, что сравниваю, какого мы роста, – провел ладонью от своего затылка к ее.
– В этом году я точно тебя выше.
Приезжая в гости, Хани всегда поражалась тому, как я вырос.
– Верно, – подтвердила она, отступая назад и окидывая меня пристальным взглядом, подмечая каждую мелочь. Я последовал ее примеру. Хани похудела, но выглядела очень здоровой; в своих обычных шортах хаки и футболке Черепашьего патруля она казалась очень крепкой.
А потом она улыбнулась и сокрушенно покачала головой:
– Ты все выше, а я все ниже. Так мир устроен… Поверить не могу, что оба моих любимых мальчика приехали на все лето!
И тут она повернулась к папе, раскрыла объятия. Я отошел в сторону. Папа был ее единственным сыном, и Хани его просто обожала. Она очень тяжело пережила его ранение в прошлом году, тем более что незадолго до этого умер мой дедушка.
Тут меня вдруг схватили сзади и стиснули так крепко, что и слова не скажешь.
– Чего так долго, дружище? – осведомился, отпуская меня, Мейсон.
Вот уж кто вырос! Я поднял на друга глаза – поднять их пришлось очень высоко. Мейсон с прошлого года прибавил сантиметров десять. И что это там у него над губой?
– Ух ты, – сказал я, показывая на темную полоску у него на надгубье. – Это что, усы?