Не буду врать и честно признаюсь: год после отъезда с Дьюиса выдался непростой. Мы переехали из Нью-Джерси в расположенный неподалеку отсюда Маунт-Плезант, полные больших надежд: маму перевели на новое место службы, и она продолжила водить огромные военные транспортники С‐17. Замечательно, что мы оказались рядом с Хани.
Вот только за весь прошедший год мы так и не съездили на остров Дьюис. Ни разу.
Хани сама приезжала к нам в Маунт-Плезант, потому что папа все равно не смог бы влезть по лестнице в «Птичье гнездо». Новая школа оказалась нормальной. Я завел пару друзей, но мы с ними просто тусовались во время уроков. К себе домой я никого не приглашал.
Жить с папой было все равно что ходить по скорлупе. Мама постоянно твердила, чтобы я набрался терпения, что ему нужно привыкнуть ко всем этим переменам – например, к тому, что он уволен в запас по состоянию здоровья. Что он остался без ноги. Что у него погибли друзья.
Да, вещи действительно непростые. Но мы все понемножку приспосабливались.
– Припаркуйся справа от этой тележки, Джейк, – попросила Хани, указывая на щегольскую новенькую тележку.
– Запросто, – ответил я ее любимым словом – она часто так говорила, когда учила меня водить. Я прямо как профи встал точно рядом с другой тележкой. Она была блестящая, сочно-зеленого цвета, с чистыми ребристыми шинами. Рядом с нею тележка Хани смотрелась совсем убого.
– А это чья? – спросил я, спрыгивая, чтобы ее осмотреть.
В глазах Хани сверкнула гордость, она уперла руки в бока.
– Это сюрприз для папы. Я решила, ему понравится. Она, что называется, «проходимая», c гидроусилителем руля, ремнем безопасности, ну, и кое-что переделано под… ты сам знаешь что.
Я знал, что она имеет в виду папин протез. Почему так и не сказать? Все, непонятно почему, избегали упоминать самые очевидные вещи.
– То есть теперь ты хозяйка самой старой и самой новой тележки на всем острове? – поддразнил я бабулю.
Хани рассмеялась и, положив руки мне на плечи, повернула меня лицом к старой тележке.
– Это значит, что старая теперь официально принадлежит тебе.
У меня отвалилась челюсть.
– В смысле, она моя?
– Только твоя. Ухаживай за нею как следует. – Хани приподняла бровь. – И помни, какие на острове правила.
– Слушаюсь, мэм! – ответил я, улыбаясь от уха до уха. Вспомнил, как в первый раз ехал на тележке с Хани прошлым летом – она учила меня водить. Одно из правил гласило: остерегайся Большого Ала, самого крупного, вредного и глубокоуважаемого аллигатора на острове.