– Идем, Джейк, я тебе хочу еще кое-что показать. Старая птичка приукрасила свое гнездышко. – Хани указала в дальний угол, где появилось какое-то металлическое приспособление. Рядом с ним на стене блестела серебристая кнопка.
– Лифт!
– Вроде того. Называется подъемник. Его установили, чтобы папа мог попасть домой, не корячась на этой лестнице.
Значит, теперь мы сможем чаще приезжать на Дьюис! Улыбаясь от уха до уха, я подошел поближе.
– Классно! Поехали наверх! – сказал я, уже готовясь нажать серебристую кнопку.
– Ну уж нет, – возразила Хани, отталкивая мою руку. – Ты здоровый двенадцатилетний парень. И по лестнице поднимешься. Тебе полезно.
– Ну один разочек! – захныкал я.
– Как-нибудь потом. Кстати, – добавила бабушка, открывая металлическую дверцу и заходя на подъемник, – я обнаружила, что мне тоже нравится на нем ездить. А помещается сюда только один человек. – Глаза у Хани блеснули, и она добавила: – Давай наперегонки.
И она нажала на кнопку.
Я услышал, как заскрипел механизм подъемника, рванул к лестнице, взлетел на два пролета к двери. Согнулся, уперся ладонями в колени, запыхавшийся, но довольный, потому что лифт полз как черепаха. Дожидаясь Хани, выглянул на крыльцо, увидел, что в деревянных поддонах вовсю цветут яркие лесные цветы. Совсем не как в прошлом году, когда повсюду торчали только сорняки и засохшие стебли.
– Ты чего так долго? – рассмеялся я, когда Хани сошла с подъемника.
Она взъерошила мне волосы и открыла синюю входную дверь. Я шагнул внутрь, в нос тут же ударил аппетитнейший запах. Папа с Пожарником Рэндом сидели на диване и разговаривали. Папа улыбался.
– Пап, привет! – крикнул я. Живчик тут же вскочил, лапы его скользили по натертому деревянному полу; он кинулся ко мне. – Привет, дружище! – сказал я и нагнулся почесать ему мордочку и дать лизнуть меня в шею.
Я распрямился, обвел взглядом дом Хани. Во всех стенах были большие окна, и я моргнул, разглядывая в ослепительном свете солнца все перемены. Тот же старый дом – но он сильно изменился… Книги, прошлым летом лежавшие повсюду пыльными кучами, теперь были аккуратно расставлены в новеньких деревянных шкафах. На бабушкином большом мягком диване красовался новый рыжий чехол, сверху лежали цветные подушки. Старое драное кресло Хани тоже исчезло. На его месте стояло большое кожаное.