С момента начала этого «светопреставления» до появления первых разумных прошло всего несколько часов. Но именно эти несколько часов стали символическим рубежом: мир, каким мы его знали, закончился, и начался новый – непонятный, неизведанный, пугающий. Не произошло катастроф, не рухнули здания, не отключились системы связи. Но изменилась сама основа восприятия – коллективное ощущение предела. Старая картина мира больше не работала.
Первым, кто покинул куб, был представитель расы глоби – существо, во многом отличающееся от человека. Он появился без предупреждения – просто вышел наружу и остановился у самого входа. Высокий, вытянутый, он стоял на трех длинных ногах, напоминавших по форме и движению лапы крокодила. Конечности сгибались не в тех местах, где ожидалось. Движения – выверенные, медленные, каждая остановка – будто вымеренная пауза.
Его тело включало и три руки, располагавшиеся в верхней части торса. Каждая – с двумя локтевыми суставами и семью длинными, суховатыми пальцами, сгибающимися в разные стороны. Торс напоминал человеческий – симметричный, с четкой центральной линией. Но вместо головы виднелся невысокий, чуть приплюснутый куполообразный холм. На его поверхности – три глаза, расположенные под разными углами, позволяющие охватывать все пространство вокруг без необходимости поворачиваться. Он не нуждался в шее, точнее в привычной ориентации тела к объекту наблюдения. Глоби представлял одну из самых многочисленных рас разумных во Вселенной.
Их общество оказалось структурировано, технологически развито, но при этом глубоко ритуализовано. Каждый глоби имел четкое место в иерархии и понимал свою задачу. Этот конкретный представитель был не просто глоби – он входил в число сильнейших Хранителей Времени. Его прибытие на Землю не было случайным, например, разведкой или дипломатической миссией. Его задача – выявить среди людей тех, кто способен стать частью этой могущественной организации, существующей вне эпох, вне планет, вне политик. Возраст глоби был колоссальным. Точный срок никто бы не назвал, и он сам вряд ли его отсчитывал. Но тело, движения, взгляд – все говорило о предельной зрелости, достигнутой через множество эпох. Хранители времени не были вечными по природе, но становились почти бессмертными через практику, внутреннюю дисциплину и особую трансформацию.