Обсуждать? Он не знал. Он не знал, как она вчера, после их нелепого прощального кофе, вернулась не домой, а в офис. Как сидела там до глубокой ночи, тупо уставившись в экран, пытаясь разобрать цифры в отчете, который внезапно свалил на нее начальник. Работа, которая была спасением от мысли о Артеме и одновременно адом. «Бухгалтерия, скукота», – отмахивалась она перед Дашей. На самом деле – нервотрепка, вечный цейтнот, коллеги-призраки и ощущение, что она продалась за стабильность, предав их с Дашей мечты о «чем-то творческом». Он не видел, как она, еще раньше, месяцы назад, после их с Дашей первой настоящей, жуткой ссоры (из-за чего? Ах да, из-за того, что Диана «слишком увлеклась работой и забыла про день рождения мамы Даши»), рыдала в душе, чтобы никто не услышал, а потом пришла к Даше с белым флагом – коробкой ее любимых эклеров. Тогда они помирились. Тогда еще можно было мириться.
«Нам нужно поговорить»… Раньше эта фраза, брошенная в их общий чат или шепотом по телефону, означала ночные исповеди под бутылку вина и гитарные переборки Даши у раскрытого окна ее комнаты. Они сидели на подоконнике, свесив ноги, курили (потом долго выветривали запах), говорили о страхах, о несчастной любви Даши к преподавателю рисования, о мечте Дианы уехать на год в Испанию. Свет уличного фонаря рисовал золотые блики на их лицах, а гитара Даши, хоть и неидеально, но так душевно, звучала саундтреком к их сестринству. В ту ночь после ссоры с мамой Даша сыграла именно ту мелодию, что сейчас терзала ее у метро. Но сегодня… Сегодня Даша произнесла «Нам нужно поговорить» как приговор. Тонко, без эмоций. Глядя куда-то мимо. А Диана… Диана тогда кивнула. Просто кивнула. Как будто соглашалась с прогнозом дождя, а не с концом десятилетней дружбы. Концом целого мира.
Она провела пальцем по экрану, смахнув сообщение бывшего в бездну «прочитанных». Открыла сторис. Даша. Опять. Тот же бар. Рыжая девчонка. Они чокаются коктейлями невероятных цветов. Подпись: «Панки хой!» Яркие смайлы, как бенгальские огни, жгли сетчатку. «Панки хой»… Это была их старая, глупая, локальная шутка. Родилась лет пять назад на каком-то жалком квартирнике, когда пьяный музыкант орал хриплым голосом нечто невнятное, а они с Дашей решили, что это «панки хой», и потом годами использовали как пароль, как приветствие, как вопль души. Теперь этой шуткой смеялась кто-то другой. С Дашей. Кто-то другой слышал их истории, их байки, которыми раньше делились только друг с другом? Кто-то другой был теперь «понимающим с полуслова»?