В ванной, глядя в зеркало с трещиной у края (осталась от их первой крупной ссоры, когда он швырнул фен), она наносила макияж с тщательностью хирурга, готовящегося к сложной операции. Тональный крем – слой первый защиты. Тени – маскировка усталости. Тушь – усиление взгляда, чтобы он видел не боль, а решимость. Помада – алый флаг, знак ее присутствия, ее несломленности. "Линия дрогнула, поползла вбок. – Чёрт, – выдохнула Диана, с силой стирая салфеткой кляксу. "Не сегодня. Сегодня никаких ошибок." Второй мазок получился чётким, безупречным. Маска была готова.
Её образ на сегодня – тщательно продуманная стратегия. Белая водолазка, обтягивающая талию – он всегда говорил, что ей идет белый. Джинсы с подвёрнутыми краями – практично, без вычурности, как он любил. Небесно-голубая джинсовка с тем самым медведем… Она провела пальцем по вышитому медвежонку, к которому пришила маленький бархатный бантик. "Он смеялся, когда она пришивала бантик. «Как детсадовка», – дразнил, но потом целовал в макушку, и в его глазах светилось что-то теплое, неподдельное." Телефон завибрировал, вырывая из воспоминаний, как током: «Выходи».
Она замерла, смотря на свое отражение – девушка с аккуратным макияжем и яркими губами. Хрупкая и непробиваемая одновременно. Как актриса перед финальным монологом в трагедии, где финал известен заранее.«Всё ещё можешь ошибаться», –настойчиво твердил внутренний голос, маленькая искорка идиотского оптимизма, пока она запирала дверь дорогой квартиры, которая вдруг показалась слишком большой для одного человека.
Улица встретила начинающим закатом. Воздух был свеж, пахло прелой листвой и далеким дымком. Она сделала глубокий вдох, пытаясь вдохнуть спокойствие. "Фух… ну все, пусть это будут пустые догадки. Пусть он скажет, что это просто разговор… что я все накрутила…" Она прошла, не глядя на парня, который ждал у тротуара, опершись о серую иномарку с потёртыми дверьми. Машина глухо урчала на холостых, выпуская клубы пара в прохладный воздух. Диана села, почувствовав знакомый, когда-то любимый, а теперь режущий ноздри запах: сигаретный дым, въевшийся в обивку, смешанный с дешевым ароматизатором «Свежесть Альп», который он так упорно покупал, пытаясь заглушить табак.
Они выехали на проспект. Центр мелькал за окном как дежавю, болезненный калейдоскоп их общей истории: трещины на брусчатке главной площади (здесь он впервые взял ее за руку), выцветшие вывески магазинов (в том самом они покупали мороженое жарким летом), скамейки в сквере, где они целовались пьяной осенью под шелест золотых листьев. Музыка лилась из колонок – его плейлист. Он нервно переключал треки, едва зазвучат знакомые гитары или строчки из того альбома, который Диана влюблённо слушала прошлой зимой, а он терпел, потому что это нравилось ей. Вместо их общих мелодий – холодный, бездушный электронный бит, методично выбивающий ритм конца. Будто ставил жирную точку на их общем саундтреке.