– Пап? – снова прошептала она, уже почти засыпая.
– Да, солнышко?
– Я… я все равно твоя? Правда? – Джеймс сжал ее крепче, его собственные глаза наполнились влагой. Он поцеловал ее в макушку, вдохнув запах детского шампуня – единственное, что сейчас пахло нормально в этом доме.
– Правда, Лили. Правда. Ты – моя дочь. Моя родная девочка. И я тебя очень люблю. Никто не сможет этого изменить. Никто. – Каждое слово он вбивал в сознание и себе, и ей. Это был его обет. Его крепость в руинах. Лили слабо улыбнулась, ее веки слипались. Она поверила. Потому что папа не врал. Никогда не врал. В отличие от мамы. В отличие от Кейт. Она прижалась к его теплой, надежной груди и уснула, ища утешения в мире снов, где, возможно, мама еще любила ее. Джеймс сидел неподвижно, боясь пошевелиться и разбудить ее. Он смотрел на дверь, за которой скрылась Кейт, на лестницу, куда ушла Эмили, на письмо Ванессы, лежащее на столе как обвинительный акт. Его идеальная семья лежала в осколках. Он был архитектором, он строил прочные здания. Но как восстановить этот дом? Как заставить эти осколки снова стать семьей? Особенно когда один из осколков – Кейт – был настолько острым и ядовитым? И как защитить этот хрупкий, доверчивый осколок у него на руках от жестокости мира и собственных сестер? Горизонт был затянут тучами, и никакого просвета не предвиделось. Только дождь. Бесконечный, холодный сиэтлский дождь.
Глава 3: Разрушение
Тишина после слов Ванессы висела в гостиной не физической тяжестью, а вакуумом, высасывающим весь воздух, все звуки, все мысли. Казалось, даже свет от бра над камином померк, отбрасывая искаженные, зловещие тени на лица замерших людей. Джеймс стоял, словно его ударили обухом по голове. Его рука, только что сжимавшая бокал с остатками мерло, разжалась. Хрусталь с глухим, слишком громким в этой тишине звоном разбился о дубовый пол, рассыпав кроваво-красные брызги вина и острые осколки. Он даже не вздрогнул. Его глаза, широко раскрытые, были устремлены на Ванессу, но не видели ее. Они видели шесть лет лжи. Шесть лет жизни, построенной на песке. Шесть лет отцовства… ненастоящего? Горло сжал спазм, не давая вдохнуть.
– Ты… что? – Его голос был хриплым шепотом, чужим. Ванесса… – что ты только что сказала? – Ванесса закрыла лицо руками, ее плечи содрогались от рыданий, но это были не слезы раскаяния, а слезы паники, загнанного в угол животного. – Я не хотела! Джеймс, ты должен понять! Это было давно… один раз! Мы тогда так много ссорились, ты был вечно на работе, я чувствовала себя одинокой, ненужной… а он… он просто увидел меня! – Ее слова вырывались торопливо, путано, пытаясь оправдать неоправданное.