Поэтому нужно быть очень осторожной в словах.
– Вы же понимаете, – робко начала я, собираясь с силами, – я…
– Я еще не договорил, – резко оборвал меня император, гневно сверкнув глазами.
Мне пришлось сделать глубокий вдох, чтобы не потерять самообладание.
Внутри я шептала себе: «Главное, не злить его!» – и старалась не дрожать всем телом.
Величественная поза, королевская осанка, которую он держал, вызывали невольное восхищение. Черные волосы спадали мягкими волнами на его широкие плечи, создавая поразительный контраст с белоснежным, сверкающим бриллиантами мундиром, украшенным орденами и знаками императорского отличия.
Он был восхитительно красив – той самой мужской красотой, в которой дивно сплелись величие и холод. Взгляд его был строгим, подавляющим волю, словно ему не страшны ни буря, ни шторм, ни восстание, ни мятеж.
Мне очень хотелось подойти ближе, коснуться его руки, чтобы хоть немного его успокоить, сказать, что я знаю, что делаю, что он не должен волноваться. Но я знала – это было недопустимо. Притяжение к нему – словно игра с огнем, которую я никогда не должна начинать.
Я вспомнила слова Фруассара, камердинера его императорского величества: «Сейчас в императорской семье – очень непростое время. Поговаривают, что готовится восстание! А болезнь императрицы – это всего лишь предлог! Молодым императором ужасно недовольны. Он не желает плясать ни под чью дудку. Он решает все сам. И это ужасно злит знатные семьи!».
Мои мысли прервал тихий, но тяжелый голос императора.
– Моя матушка только что сообщила мне, что ты пыталась ее убить, – произнес Аладар, и в его глазах мелькнула тень – смесь гнева и разочарования.
Дорогие мои читатели!
Каждый комментарий и каждый лайк дарят автору вдохновение продолжать эту невероятную историю! Он дарит автору крылья, чтобы побыстрее наброситься на проду и принести ее! С меня красивые иллюстрации и захватывающий сюжет. С вас комментарий и лайк)
Я сделала глубокий вдох, собираясь с силами, чтобы не дать дрожи пробиться в голос. Внутри я ощущала, как будто эта роскошная комната – последний оплот моего спокойствия, и любой мой жест, взгляд, слово могут стать для меня последними.
– Ваша матушка больна, – начала я, стараясь говорить ровно и уверенно. – Я здесь не для того, чтобы потакать ее капризам. Я здесь для того, чтобы лечить ее. Поставить на ноги.