– Хорошо, – ответил он. – Давай сосредоточимся на том, который о морали.
– Да ты плохиш, – сказала я, потягивая пиво. – Ясненько.
– Человек, который задумывается над многим из того, что привносит в мир.
– Ага. Нет морали при капитализме.
Он пожал плечами.
– Немного более личностно, – сглотнул, обдумывая слова. – С тобой бывает, что просыпаешься утром в солнечном аду и не понимаешь, как так вышло, что ты здесь застряла?
– Каждый день, – ответила я.
– Знаешь, у меня на работе… – начал было он, но покачал головой. – Завтра я начинаю работать над новым проектом. И я вот думаю: возможно, не участвуй я в этом проекте, я был бы совсем другим человеком. Человеком получше.
– Ты что, политик или что-то в этом духе?
Он хмыкнул.
– Нет.
Я подалась ближе, как мотылек к свечке.
– Серийный маньяк? Убить меня собираешься? – спросила я.
– Не-а, – легко ответил он. – Это скучно. Значительно интереснее было бы заставить тебя думать, что я тебя убью, и посмотреть, хочешь ты жить или нет.
– Мрачно, – одобрила я.
– Я смотрю много фильмов ужасов, – ответил он. Его телефон звякнул на столе, совсем под рукой, но он на него даже не взглянул.
– Ницше, – сказала я. – Не имеет смысла, что ты делаешь, потому что ничто не имеет смысла.
– Так определенно проще, – кивнул он, делая большой глоток. Я рассмеялась.
– Уныло здесь, не думаешь? – Я откинулась на сиденье и окинула взглядом невзрачный бар, завсегдатаев и туристов и просто прохожих. – В Лос-Анджелесе. Слишком много солнца. Я не доверяю местам, где не идет дождь.
Он смотрел на меня с расчетом в глазах. Мне казалось, что я вся на виду, как никогда раньше, будто нахожусь у распахнутого окна, которое срочно надо закрыть занавесками.
– Отчего-то мне кажется, что ты мало кому доверяешь.
Мне чертовски не нравилось быть на виду. Так что я снова подалась вперед, оперевшись лицом на руки и прижимая локти к разделявшему нас столу.
– А ты задумчивый холостяк, у которого слишком много денег, какой-то странный мазохистический фетиш, и, будем честны – неоправданно-предубежденное отношение к Bud Light. – Его глаза сверкали в лучах закатного солнца, и я не могла от них оторваться.
– Совсем как ты любишь, да? – прозвучало обещание веселья.
– Не знаю, – сказала я, неспешно растягивая слова. Я оперлась на руку, и мои пальцы выводили на столешнице бессмысленные узоры. – Но это и не важно, так ведь?