– Привет! – оживленно говорю я. В моем голосе слышатся нотки отчаяния, и я надеюсь, что никто, кроме меня, этого не заметит.
– Джеки-и-и-и, – Рикки растягивает прозвище, которым я позволяю себя называть только матери, и прислоняется головой к моей руке. Меня щекочут ее волосы. Они темные, но на кончиках переходят в рыжеватый блонд. На ней кричащее розовое платье в пайетках, очень открытое, с рискованно высоким разрезом сбоку.
– Другие девочки меня обижают, – надувает она губы.
– Да пошли они на***, – говорю я, зная, что такую реплику в эфир не пустят (на самом деле еще как пустят, тридцать, а то и пятьдесят раз, в анонсах сезона).
– Будешь моей лучшей подружкой? – спрашивает Рикки.
– Да, – без раздумий соглашаюсь я. Мне без разницы.
– Видела горячего продюсера, который приехал со вторым лимузином? – чуть ли не стонет она.
Я чувствую, как краснею.
– Горячего продюсера?
– Вон та девочка, – она показывает в сторону стройной рыжей, изящно держащей в руках бокал шампанского. – Черт, я не помню, как ее зовут, – мямлит она. – Короче, вот она сказала, его зовут Генри. Такое горячее имя, согласись?
– А как же Маркус? – спрашиваю я.
– Кажется, я встречалась с ним на кастинге, – продолжает Рикки. – С Генри. Он спросил, настоящие ли у меня сиськи. Хотя подожди. Нет, кажется, это Шарлотта спросила.
– У тебя пунктик на эту тему, не думаешь? – говорю я, и она громко смеется.
– Да разумеется, у меня сиськи не настоящие! – орет она на всю комнату. Я снова оглядываюсь в поисках пресловутого продюсера, но его по-прежнему нигде не видно. Я же тоже со всеми продюсерами встречалась? С Шарлоттой, и с Прией, и с Джанель? И с остальными, они все проводили мое интервью на кастинге.
Только вот один продюсер не смог прийти. Из-за каких-то семейных обстоятельств. Этим продюсером был Генри.
Блин. Черт. Нахрен!
– Дамы, соберитесь, пожалуйста! – кричит Шарлотта, перекрывая всех нас. – Бекка и Брендан скоро подойдут.
Брендан и Бекка. Соведущие «Единственной», познакомились и поженились после пятнадцатого сезона – одна из немногих удачных пар, сложившихся на шоу. Даже если ты не уходишь отсюда со второй половинкой (а это мало кому удается), участие в «Единственной» – не то же самое, что в других реалити. В этом есть некоторый престиж, некоторое ощущение элегантности, с которым другим реалити-шоу не под силу соперничать. Да, устаревшая концепция «замуж или ничего», идея мужчины, выбирающего из двадцати пяти женщин ту единственную, которая соответствовала бы его требовательным стандартам, – прямая противоположность всего, что я представляю из себя как личность. Но, с другой стороны, а чего я добилась, будучи собой? Мне всегда отлично удавалось создавать литературных персонажей, и для этого шоу персонажа я тоже запросто создала. Я сыграю в их игру, и я выйду победительницей. Мой приз – не мужчина, а зрители.