Чезар не двигается. Но я знаю – это уловка! Я жду, что сейчас мне сделают больно! Как это делали в Гуаньской тюрьме. За волосы выволокут из капсулы, заломают руки до хруста и швырнут на стол для исследований. А там…
Но секунды идут, а боли всё нет и нет…
Вместо этого к разуму пробивается спокойный ровный голос:
– Селена… Посмотри на меня… Посмотри!
Дрожа и хватая воздух ртом, я всё же немного опускаю руку, которой закрыла лицо. И сталкиваюсь взглядом с золотыми глазами шиарийского командора. Он смотрит сурово. Но без тени желания. Без предвкушения моей боли.
Неужели я всё не так поняла? После ада Гуаньской тюрьмы похоть и садизм мне лишь померещились? А теперь эта картинка стекла с остатками медикаментозного сна?
– Ты в безопасности, – также спокойно продолжил мужчина. – Я лишь проверял твои жизненные показатели, – ровным тоном чеканит шиариец. Золотые глаза – суровы. И по-прежнему – без тени желания.
Я судорожно перевела дыхание. Тиски ужаса разжались, и я снова могла нормально дышать.
Зато теперь накатил стыд.
– П-простите… – хрипло пробормотала я.
– Погаси пси-активность, Селена, – приказал шиариец, – или словишь откат. К тому же если сломаешь этот ограничитель, то мне придётся надеть на тебя его ещё менее комфортный аналог. Из соображений безопасности.
Я переключила внимание на то, что творится на моём пси-поле. И поняла, что я бездумно, как ревущий океан – выкидывала одну пси-атаку за другой. И мой “сторожевой ошейник” уже давно горит красными индикаторами. Вот почему он такой горячий! Но… я даже не связала одно с другим. Ведь в гуаньской тюрьме, в этой фазе он уже давно начинал бить током, а тут… Неужели шиариец ослабил отрицательную обратную связь? Отключил вручную?
А зачем?
– З-зачем вы… – я растерянно пробормотала слабым голосом.
– Считаю меры твоих прежних тюремщиков избыточными. Сделай так, чтобы я об этом не пожалел, – безразлично хмыкнул шиариец. Убрав от моих волос руки, он выпрямился и скрестил их на груди. Хвост соскользнул с моей ноги, и мне вдруг стало холодно.
Очень холодно…
Я ошарашенно молчала.
Безропотно позволила шиарийцу отключить меня от питательной капельницы. Перенести из капсулы на руках и вновь усадить на смотровой столик.
Вспышки паники сменялись приступами стыда, которые перетекали в благодарность, а та снова превращалась в колючее подозрение.