С деревьев на противоположном краю поляны посыпались обезьяны. Это были шимпанзе, только мельче и темнее. Их было пятеро. Выбежав на центр пустого пространства, они остановились и замерли в оцепенении. Их парали-зовал страх, дикий нечеловеческий страх: они как и я, всё поняли. Преследователей с моей стороны почему- то не было слышно, за то с противоположной они появились. Это тоже были шимпанзе, но крупнее и с более «человеческими лицами», и в передних лапах они держали палки с наконечниками. Меня они явно не видели, их интересовало другое. Один человеко-шимпанзе издал хрипящий звук, и его соратники окружили свою добычу плотным кольцом. Охотников было никак не меньше сотни, они бесконечным потоком стекали с деревьев. Когда поток обезьян иссяк, главарь прошамкал довольно длинную «речь» и толпа расступилась. Он с очень важным видом подошёл вплотную к сплетенным в диком ужасе телам своих жертв и замахнулся …
И в тот же миг разверзлось небо – злобный металлический лязг, много-кратно отразившись от стен деревьев и тем самым усилившись, ударил в уши первобытным страхом и низверг в пучину отчаяния тело вожака, ещё мгновение назад праздновавшего торжество своего величия. Теперь это величие корчилось в судорогах и истошно вопило, растеряв не только важность момента, но и просто малейшее уважение к себе.
Каннибалы улепётывали со всех лап, перепрыгивая с ветки на ветку в среднем ярусе леса, побросав за ненадобностью свои копья. Их предводи-тель пёр низом, не разбирая дороги, ломая на своём пути кусты и ветки, разрывая лианы, то и дело, спотыкаясь и ударяясь о крупные стволы деревьев; он уже не вопил, а противно подвывал после каждого такого столкновения. И не удивительно, учитывая, что я вогнал в его тело тридцать четыре грамма дроби № 3 – убить не убьёт, но жрать себе подобных может отучить надолго. Я подошёл поближе к группе чёрных шимпанзе, которые видимо ещё не совсем осознали, что произошло, и поднял с земли одно копьё. Оказалась, не очень хорошо обработанная палка с примотанным кое-как тонкой лианой шипом какого-то дерева. Примитивное, но всё же оружие. Отброшенное копьё противно зашипело, падая на землю. Шимпанзе от этого звука немного ожили. От группы обезьян отделилась одна и медленно, опираясь на переднюю лапу, подошла ко мне. Я внимательно за ней наблюдал. Это была самочка, причём как для шимпанзе, очень даже привлекательная и судя по упругости молочных желез, в полном расцвете сил. Сначала она в нерешительности остановилась в нескольких шагах от меня, а потом подошла совсем близко и присев на корточки, накрыла голову руками. Я не удержался и аккуратно погладил её по плечу, это получилось само собой, абсолютно естественно, как будто мы были старыми друзьями. В ответ она нежно взяла мою руку, и, придерживая снизу своей, уткнулась лицом мне в ладонь, а второй своей рукой опять прикрыла голову. Этот жест был настолько мил и понятен, что у меня набежала слеза – она благодарила за спасение и просила дальнейшего покровительства. «Ева, я назову её Ева», – Подумал я. Мне на долю секунды показалось, что она понимает мои мысли. Ева причмокнула губами, взяла меня за руку крепче, и выпрямившись в полный рост повела к выходу из этого проклятого места. Теперь эта обезьянка казалась привлекательной даже по человеческим меркам. Ростом почти мне по плечо, она была очень пропорционально сложена: маленькие ступни переходили в тонкие, длинные лодыжки, аккуратные коленки, слегка округлые бёдра и небольшие ягодицы; едва заметная высокая линия талии лишь подчёркивала плотную маленькую грудь и по детски острые плечи; её силуэту позавидовали бы многие девушки. Глядя на её ладную фигурку я поймал себя на мысли, что думаю о ней именно как о девушке. Красота – это и есть совершенство и не важно, как и где оно проявляется, важно, что оно есть! Ева повторно причмокнула, и все остальные шимпанзе последовали за нами.