Вера решительно поднялась.
– Наташа, отчего ты такая? – спросила она твердо, но с ласковой улыбкой. – Идем к нам.
Та немного рассеянно посмотрела на Веру и замотала головой. Вера присела рядом, прижавшись к Рябовой плечом.
– Ты не обижайся на меня за то, что я тогда тебя так, – улыбнулась Вера. Рябова молчала. – Я не со зла. Просто Ларионов много для нас сделал…
Рябова закрыла лицо руками. Вера разжала ее ладони и притянула Рябову.
– Мы все считаем Грязлова подлым человеком. Он опасный и гадкий, и я понимаю твой страх. Но скажи, – вдруг спросила Вера спокойно, – он больше ни о чем тебя не просил с тех пор?
Рябова вздрогнула и взглянула на Веру, изучая ее лицо. Вера казалась беспечной.
– Не просил, – ответила Рябова, и Вера вдруг почувствовала что-то неожиданно неприятное.
Она тут же уговорила себя, что Рябова просто боялась. Однако решила не упоминать о подслушанном в конюшне разговоре. Что-то внутри противилось доверять Рябовой.
– Так ты скажи нам, если тебя что-то беспокоит. Мы всегда поймем и поможем, – настаивала Вера, говоря уже громче, чтобы слышали все. – Правда, девочки?!
– Да что говорить! – подскочила Полька. – Да это и говорить нечего! Конечно, поддержим и защитим!
Рябова вдруг разрыдалась.
«Совесть мучает, – подумала Вера. – Это хорошо!»
И обняла ее крепко.
– Ты простишь меня, Ира? – всхлипывала Рябова, уткнувшись в плечо Веры.
– Ну конечно! – Вера заглянула Рябовой в глаза. – Разве это главное? Главное, чтобы ты сама себя простила и все поняла, – сказала она, а потом задумалась и встала. Лицо ее преобразилось. – Сама себя простила, конечно, – прошептала она. – Себя надо сначала простить…
– Что ты бормочешь? – засмеялась Урманова. – Аллах всех простит, надо только верить.
– Да, да, – улыбнулась Вера и обняла Урманову. – Как это верно… Он всех прощает – Бог! Так отчего же мы не можем так же прощать?
– Оттого, что мозги чарвивые, – забасила с вагонки Тата.
– Проповедница в вас погибла, так и не родившись, – сардонически, но, впрочем, добродушно заметила Мирра Евсеевна.
– А чего? – Тата села на вагонке. – Отыми у человека голову, и все беды с плеч.
– И радости, – заметила весело Инесса Павловна.
– А по мне, не в голове радость, а в душе, – задумчиво произнесла Тата, прижимая кулак к груди.
– А душа-то где? Не в голове, что ли? – Мирра Евсеевна нетерпеливо закатила глаза.