– Принесешь мне воды? – тихо, уже миролюбивее попросил Харада и кивнул вперед: – Туда, к воротам. Я подожду тебя там.
В том, чтобы дать поручение ребенку, не было ничего зазорного, и все же неожиданно Харада ощутил неловкость. Ощутил он и беспокойство: а не опасно ли брать питье из этих рук? Нужно смотреть внимательно, как мальчишка будет доставать ведро. И одновременно нужно ведь, пройдя к воротам, проверить, нет ли там и вправду притаившихся канбаку.
– Да. – Мальчишка пронзил его еще одним взглядом, лишенным красок, и покорно пошел за водой. Только брови приметно хмурились. От досады, смущения, беспокойства?
Харада двинулся по каменной дорожке вперед, быстро достиг ворот и, убедившись, что улица пуста, принялся наблюдать за колодцем. Мальчишка достал ведро намного ловчее, чем возился с посудой в доме, не облился – даже уже наполняя ковш. Вскоре он подошел и протянул посудину:
– Вот, к твоим услугам.
Харада, усмехнувшись, качнул головой:
– Сначала сам.
Мальчишка мог и заранее принять противоядие от того, что подлил сюда, но вряд ли: дорого, шумно, глупо так суетиться ради смерти рядового. Да и ничего подозрительного Харада не заметил. Мальчишка ненадолго опустил платок, сделал из ковша несколько больших глотков и, лишь вернув маскировку на место, вопросительно вскинул глаза.
Харада кивнул:
– Так-то лучше.
Напившись и вытерев губы, он опустил взгляд снова. Мальчишка ждал молча. Какой покладистый… или дело в чем-то еще? Харада нахмурился, протянул руку – и, жестом запретив дергаться, снова спустил к его горлу вылинявший платок. Стоило запомнить, как таинственный бродяжка выглядит. Тонкий рот, твердые скулы, две родинки у носа и шрам на правом виске, эти смешные уши… Вид усталый. Будто с удовольствием бы упал да уснул.
– Как тебя зовут? – настороженно, но мирно спросил Харада.
– Мэзеки, – невыразительно произнес мальчишка, теребя платок, но не спеша снова прятаться – скорее всего, устал дышать сквозь тряпку. Имя ему не шло, но Харада не стал это озвучивать. Окиде тоже не подходили ее нежные журчащие гласные, но, едва услышав об этом, она начинала драться. – Мэзеки Гото. – Тонкая рука забралась под ворот, вынула цепочку и показала: там качалась крошечная золотая подвеска-раковина. Похожие – раковины на Левом берегу, цветы вишни на правом, хризантемы в Центре – носили приближенные императора и наместников, эти регалии выдавались лично. Остальных святое золото, добытое на горе богов, обжигало. Прежде чем Харада, вспомнив, как мечтали о такой подвеске многие его товарищи, что-то переспросил бы, Мэзеки объяснил сам: – Я косё твоего настоящего господина.