Желтые цветы для Желтого Императора - страница 21

Шрифт
Интервал


, все еще приходил в зыбких воспоминаниях.

Что же теперь?

Мальчишка продолжал скалиться, жутко и жалобно сразу, не сводя с Харады поблескивающих глаз. Наконец потупился и без слов протянул назад ковш.

– Вид у тебя – будто вот-вот в обморок упадешь.

– Откуда ты-то знаешь? – выдохнул Харада, забирая воду. – Для участия в боях маловат.

Он сам не понимал, что хочет услышать. Лишь бы мутный осадок из страха, злости, сомнения, надежды улегся – и осталось что-нибудь одно.

– Да пошел ты, – просто отозвался Мэзеки. В уголках его рта виднелись морщинки – так сердито он поджал губы. – Говорю же, я – косё. Самый приближенный к господину Никисиру и господину Асагао человек. Первый был мне отцом, второй – братом. И когда… их… – он запнулся, – когда забирали их, забрали и часть приближенных лиц. Служанок, меня…

– Куда? – Харада все не пил. Тошнота раздулась в груди и горле, словно перепуганная рыба-шар. – И кто были те…

Он теперь сам запнулся, уставился не на мальчишку, а в ковш.

Он, обычный асигару, не видел, как что-то, чем воспользовался против брата и левобережной армии Желтая Тварь, показалось совсем близко. Оно, оглушительное и жуткое, смяв несколько передовых отрядов, просто ринулось к нему снизу, а Харада едва успел поднять окикунай. На ногах, груди и глотке что-то сомкнулось, хрустнуло несколько суставов, и он потерял сознание. Пролежал долго. Очнулся, уже когда его нашла и, по ее словам, выкопала Окида, окровавленная и трясущаяся. Харада, даже не поняв, что «выкопали» его в прямом смысле, тогда сглупил, решил, будто она напугана из-за него, и заверил, что он в порядке, но Окида впилась в него, тряхнула и выдавила: «Тайи убили. Всех убили», – после чего сползла на землю и заплакала. Харада осмотрелся. Людей на ногах и правда было мало – все в крови, грязные и оцепенелые. Тогда он еще многого не понял: ослаб, плохо соображал. Ему и в голову не пришло ставить под сомнение услышанное: что наместник спасся, что какие-то воины – волосы с синими кончиками, значит, свои – унесли его из-под града стрел, прочь от беспощадной силы. Он даже обрадовался. Потом – когда заговорили о бегстве – обозлился, тем больше, чем настойчивее скребла мысль: подобная низость совсем не в характере наместника. Своих он не бросал. Теперь же…

– Я не могу сказать тебе точно. – Мэзеки снова поймал его взгляд и скрестил руки на груди. – Если нужны имена и прочее. Это и неважно, просто знай: у Юшидзу всегда много запасных планов. Эти воины – кто-то из ваших перебежчиков или изначально не верных Никисиру левобережных. Кто-то, кому приказали ждать момента, чтобы в пекле боя перехватить его. А потом и…