Иду в кладовку. Открываю дверь, зажигаю свет. Надо выпить. Так будет лучше думать. Глазами ищу один из тех ящиков, что Зубов периодически завозит… Вот оно. Достаю одну бутылку, отворачиваю крышку и делаю несколько плотных глотков прямо из горла. Жгучее, тянущее тепло прошло по телу. Так-то лучше.
Возвращаюсь в каморку и смотрю на то, как узор, пусть и понемногу, но все же угасает. Итак, водка прояснила мысли, избавила от паники и дрожи в руках. Как его сохранить? Как перенести на бумагу? Как-то скопировать? Что, если…
Мой взгляд падает на то, что все это время лежало в ящикестола. Рулон кальки, который я использовал для копирования чертежей из журналов и миллиметровую бумагу, привезенную мной очень давно, из последней поездки в город. Что ж, это будет долго и муторно. Очень.
Я беру большой лист кальки, аккуратно прикладываю его к экрану осциллографа. Закрепляю по углам кусочками синей изоленты, стараясь не дышать на стекло. Беру самый острый графитовый карандаш, который у меня есть, затачиваю его лезвием до игольной остроты. И начинаю.
Адски ювелирная работа. Я обвожу каждую линию, каждый изгиб, каждую точку этого чужого, нечеловеческого узора. Фосфоресцирующий свет тускнеет, и мне приходится работать все быстрее, прищуриваясь, почти вслепую, доверяя больше памяти пальцев, чем глазам. Я боюсь моргнуть, чтобы не сбить линию. Час, два, три… я теряю счет времени. Спина затекла и превратилась в одну сплошную ноющую боль. Глаза слезятся от напряжения. Каморка наполняется тихим, медитативным скрипом карандаша по кальке. Спустя какое-то время я наконец заканчиваю работу. Узор на экране практически пропал, оставив после себя едва заметное послесвечение. Но теперь он есть у меня на полупрозрачном листе. Первый шаг сделан, осталось сделать и второй – перенести его на миллиметровку. Ощутимо клонит в сон, но… надо доделать. Перемешиваю водку с цикорием и залпом глотаю эту ужасную жижу. Отступать поздно. Я… я должен.
Я накладываю кальку на лист миллиметровой бумаги, снова закрепляю. И теперь, используя линейку, циркуль и лекала, я не просто копирую – я измеряю. Я перевожу этот инопланетный чертеж на язык земной геометрии. Вычисляю координаты каждой ключевой точки. Измеряю углы, радиусы кривизны. Каждый сегмент, каждая дуга получает свое числовое значение в моей записной книжке. Это уже не искусство. Это математика.