– Вы хотите спросить, зачем я это рассказал при всех? – Игорь Иванович окинул всех тяжёлым взглядом. – Поясняю. Я не хочу, чтобы после ареста Ангелины ходили слухи, что я её подставил, скрывая чужие ошибки.
Арест.
Словно нож в сердце.
– Ангелина… – его голос стал чуть мягче, но не менеё твёрдым. – Скажи, ты перепутала препараты?
Она не могла солгать.
– Да… – её голос был тихим, словно шёпот потерянного ребёнка.
Мужчины ошеломлённо затихли. Кто-то потупил взгляд, кто-то сжал кулаки, но никто не сказал ни слова. Им было жалко её. Такую молодую. Такую красивую. Такую… обречённую.
– Ангелина, пойдём в мой новый кабинет. Напишешь объяснительную, я приобщу её к делу и отправлю в полицию.
Она шла за ним, опустив голову , словно преступница на эшафот. Сердце колотилось, в висках стучало, в глазах темнело.
Тюрьма.
Допросы.
Позор.
Перед глазами промелькнули образы спившейся соседки, отсидевшей три года за кражу. Её жёлтые зубы, потухший взгляд, руки в уродливых наколках…
Нет. Нет. Нет!
Она не могла допустить этого.
Не могла.
Как только дверь кабинета закрылась , всё внутри оборвалось.
И она упала на колени.
– Пожалуйста… – её голос сорвался , слёзы хлынули ручьём.
Она вцепилась в его брюки, дрожащими пальцами сжимая ткань, будто это была последняя ниточка к спасению.
– Я больше так не буду! Прошу вас! Не отправляйте документы!
Рыдания.
Настоящие, горькие.
Она не думала о гордости. Не думала о том, как выглядит. Она просто не хотела в тюрьму.
Игорь Иванович смотрел на неё. Строго. Неумолимо.
На самом деле, он и не собирался этого делать. Для Ангелины, этот испуг должен был стать уроком
Препараты она действительно перепутала. И это могло закончиться смертью.
Но. Старшая медсестра вовремя заметила. Вовремя исправила. И все восемь врачей знали правду. И поддерживали этот «способ воспитания». Жёсткий. Безжалостный. Но эффективный.
– Встань, Ангелина… – наконец произнёс он, и в его голосе появились нотки снисхождения.
Она подняла заплаканное лицо.
– Ты больше так не сделаешь?
– Никогда…
Он вздохнул.
– Хорошо. Документы в полицию, я наверное не отправлю. Но, это не точно. Проступок очень серьёзный. Я всё ещё сомневаюсь. Ты практически убила человека.
Игорь Иванович смотрел на стоящую перед ним на коленях девушку, чувствуя странное смешение власти и вины. "Достаточно, урок усвоен" , – пронеслось в его голове. Она дрожала, как осенний лист на ветру, её голубые глаза, наполненные слезами, смотрели на него с немой мольбой. В этот момент он осознавал, что переступил какую-то невидимую грань – то, что начиналось как воспитательная мера, теперь приобретало совсем иной оттенок.