Прах - страница 4

Шрифт
Интервал


– Я принесла еду, – сказала Риан и поставила поднос на раскладывающуюся подставку у двери.

Она принесла пленнице кашу из приготовленной на пару квиноа с медом и соевым молоком и кувшин с мятным чаем. Простая пища, но питательная: сама Риан ела на завтрак то же самое, правда, сейчас еда уже немного остыла.

Риан взяла миску, прозрачную пластмассовую ложку и впитывающую салфетку и подошла к висящей на цепях пленнице, силуэт которой очерчивал падающий свет.

– Подними голову, – сказала Риан, стараясь, чтобы ее голос звучал сурово. – Я знаю, что ты не спишь.

К счастью, миска была прочной. Потому что когда пленница подняла голову, мигнула (ее глаза были такого же цвета, что и мятный чай, и столь же прозрачные) и сказала: «Привет, Риан», – служанка уронила миску.


Прах закрыл глаза и откинулся на спинку кресла, стоявшего рядом с наколдованным огнем. Настоящий огонь, разумеется, здесь разводить нельзя; он – ужас, который сожрет незаменимый кислород и наполнит герметизированные пространства убийственным дымом, но мерцание, тепло и свет запрограммированной подделки подойдет Праху, ведь он сам – подделка.

Он положил ноги на стол и прислушался к ливню, который заливал крепостные стены. Вода текла по окнам из поликарбонатов, стекала в сделанные с предельной точностью примитивные водосточные желоба, собиралась на покрытых мхом камнях и грохотала, падая на покатые плечи дома Праха.

Над головой скрипело небо – видимо, где-то в чреве мира сломалась схема. Дождь, не соответствующий времени года, будет идти и дальше – до тех пор, пока кровь мира не залечит рану; анкор Праха омоет вода, которая, несомненно, сейчас нужна в дальних трюмах и доменах. Солнечный свет в ядро не проникал, если не считать того, который отражался от оснащенных длинными линзами и зеркалами каналов в коже мира, а вот воды было в избытке. Через небо Праха, извиваясь, текла половина рек мира.

Он вдохнул холодный воздух и улыбнулся. Дождь, омывающий его дом, щекотал его – воспоминание о ласковом прикосновении к коже, которая не испытывала ничего подобного уже несколько веков.

Он потерял значительную часть мира, когда утратил остальную часть себя, но все, что произошло здесь, он знал. Это знание он сохранил, хотя и изменился.

Зацепившись перстнем за карман серебристо-белого парчового жилета, Прах нащупал часы. Серебряная цепь под пальцами была холодной, словно дождь тек и сквозь них.