Коля участия в обсуждении не принимал. Наконец добравшись до настоящей ударной установки, он лупил по большому барабану, бумкал ножной педалью, бэмц по тарелкам и долго прислушивался к звенящему затихающему звуку.
– Вот что! – решительно сказал я, – Во-первых текст песни: на дворе начинается Перестройка! – Я и сам не заметил, как начал осваивать фразочки комсомольского лидера Пети. – За текстовку “Сталин жив!” нас никто не похвалит.
– Точно! – Олег покивал круглой башкой. – Музыка ещё ничего себе, но живого Сталина нам не простят. Фиг нам, а не победа в конкурсе!
– Во-вторых! – я сдвинул брови в сторону Олега. – Времени на репетиции в обрез. В-третьих: кто может предложить что-нибудь, кроме Сталина?
Венька задумчиво перебирающий струны на гитаре, проговорил:
– Ну я могу! И чё!
– Тогда говори, – меня захлестнула волна негодования. – Тут дело стоит! А он ломается как красная девка.
Я сжал кулаки и чуть не двинулся на невозмутимого Веню.
– Да чего там? Вместо “СтАААлин жив!”, надо петь “СмЕЕЕрть идёт!”
– Точно! – Олег аж подпрыгнул от удовольствия. – Так даже в рифму получается! “СмЕЕЕрть идёт!” и “СтАААн пятьсот!”
Я искоса глянул на приятелей. Мне совсем не хотелось признавать,что идея была отличная. Завидно было, что её придумал не я. И спускать Веньке снисходительный тон тоже не хотелось. Но время не ждало. Я вынужден был согласиться с ними:
– Ну, попробуем!
Порепетировали. Действительно, “СмЕЕЕрть идёт!” и “СтАААн пятьсот!” было интереснее, брутальнее, мрачнее и как-то “роковее” что-ли. Ещё порепетировали. Нет. Чего-то определённо не хватало. Ну нельзя же было предположить,что нам не хватает мастерства!
Я задумчиво посмотрел на свою Ионику, пожевал губами и произнёс:
– Спецэффекты! Вот что!
– Да! – взревел Олег. – Да! Конечно спецэффекты! А что мы можем сделать?
– Вот недавно на дискотеке включали свет такой… мигающий…– Коля бумкнул педалью по большому барабану.
– Стробоскоп, – сказал я, – Пойдёт. Это было в учаге. Спросим у Петьки.
– Ещё бы настоящий сценический дым, – мечтательно протянул Веня.
– А если мы Смерть изобразим? – бросил Олег.
– В смысле? Умрём все на сцене что-ли? А кто петь будет? А играть? – мы все так и уставились на Олега.
– Не-не, – он смеялся. – Помирать рановато! Мы сыграем Смерть! Вживую. Вот, при словах “СмЕЕЕрть идёт”, пусть ка выйдет кто-нибудь в костюме Смерти и с косой! И, при стробоскопе и в сценическом дыме, пусть пройдёт из одной кулисы в другую! Представляете себе эффект?