Выступали мы седьмыми или восьмыми. Судорожно сглотнув по полстакана спирта, мы выбежали на сцену. Свет прожекторов слепил и я видел только передние ряды. Коля зарядил длинное соло на барабанах. Зал взревел! В середине третьего ряда показалась лоснящаяся, довольная морда Петьки. Он показывал нам большой палец. Начался проигрыш на клавишных и бас гитаре. Свет начал меркнуть. Включили стробоскоп. Соло на гитаре и Венька дурным голосом взвыл – зарычал: “СмЕЕЕрть!!! Идёт!!!” Пополз сценический дым.
“Смерть”, по всей видимости выпившая для храбрости остатки спирта, икнула и выпустила из рук штору занавеса, за которую она держалась. Костя шёл на негнущихся, тощих ногах почти не шатаясь. Перед собой он держал высоко, как факел, картонный меч, обёрнутый фольгой. Двигаться “Смерти” полагалось медленно, чтобы дойти до противоположной кулисы на последних нотах соло гитары. Шпынь прошёл половину пути. Я уже различал при мерцающем свете его круглые от страха и слезящиеся от спирта глаза. И тут произошла Катастрофа….
Петрович работал сторожем в ДК “Космос” уже давно. И работу свою он любил. В обществе начались перемены. Петровичу вручили дубинку ПР-73, прозванную в народе”демократизатором” и сказали, что отныне он “охранник”. Что ж от этого суть работы не менялась! Петрович сидел за обшарпанным письменным столом при входе в ДК. Решал кроссворды. Дружелюбно кивал знакомым, и недружелюбно, в упор разглядывал незнакомые лица. Если приезжал Кубанский хор или намечалось какое-никакое мероприятие, на помощь к Петровичу и бабушкам- билетёршам подключали дружинников. Да и помощи никакой не требовалось. Так, для проформы. Вообще, Петрович был угрюмый, плотный мужик с вислыми усами. Бурно лысеющий и от этого яростно ненавидящий молодёжь и женский пол.
В эту субботу мужчина уже с утра чувствовал что-то неладное. Во-первых, народу, панков этих, навалило тьма-тьмущая. Во-вторых, вели они себя, мягко говоря, странно. В-третьих, половина дружинников сорвала свои красные повязки и, смешавшись с толпой в зале, начала орать и свистеть, не хуже остальных оболтусов. Петрович организовал из верных билетёрш и оставшихся парней оцепление. Поставил их на входах в зрительный зал. А сам встал спиной к сцене, нервно поглаживая резиновую дубинку и широко расставив ноги. Охранник смотрел на подростков и видел панковские “козы” из пальцев, орущие рты и скошенные к переносице глаза.