Сделав пару глотков из фляжки и невесело заключив, что та опустела, я принялась взбираться, попутно проклиная дающую о себе знать лодыжку. Уже смеркалось, а значит стоило бы поторопиться: у меня не было ни свечи, ни огнива чтобы разогнать наступающую темноту, да и привлекать внимание пламенем в чернильную северную ночь не самая лучшая идея.
Остановившись на расстоянии нескольких метров от земли, я приняла удобную позу, насколько это вообще возможно сидя на ветке шириной не более обхвата бедра. Успокоение дарило только то, что с этой высоты открывался хороший обзор на поляну и мне не были страшны дикие звери и всё, что блуждало ночью по лесу в поисках пропитания. Хотя встреча моим преследователем пугала больше, чем с ночными хищниками. А то, что он четко следовал по моим следам не вызывало никаких сомнений. Вдалеке с характерным вскриком поднялся в воздух орел.
“Дождусь рассвета и в путь в каком бы состоянии не была” – решила я, уповая на скрытые резервы организма, которые рано или поздно должны были проявить себя.
К моменту как солнце совсем укатилось за горизонт и его перестало быть видно из моего скромного убежища я освоилась и даже разместила на соседней ветке худосочную дорожную сумку. Увы, небольшая фляжка, расческа, зеркало и золотое кольцо, которое я заложила в ломбард по приезду на постоялый двор – все, что было при мне, когда пришлось спешно выпрыгивать из кареты и вихрем нестись в сторону леса. Не было даже смысла лезть внутрь и лицезреть то, что увы никак не могло утолить голод и заглушить звуки пустого желудка, издающего пение на всю округу.
“Не стоит отказывать себе в удовольствии поспать, раз уж поесть этим вечером не удастся”: подумала я, упираясь головой о ствол и вытягивая ноги вдоль ветки. Та подозрительно хрустнула, заставляя пожалеть о выборе столь ненадежного жилища, но перебираться сейчас не представлялось возможным – в сгустившейся темноте я не видела дальше собственных пальцев. Оставалось только уповать на милость дерева, которое примет меня за чуть растолстевшую сову и удержит до утра.
Плотнее закутавшись в плащ и прикрывая глаза я поблагодарила Матерь Света за существующее лето, что хоть и было холоднее, чем в родных местах, но не грозило за ночь отморозить все части тела.
Сквозь молочную пелену мне снился сон. Воспоминание. Мне пять лет. Я сижу на коленях у мамы пока та медленно проводит деревянным гребнем по моим темным волосам, распутывая особо густые пряди пальцами. Я терпелива, почти не капризничаю, пока она вынимает веточки, застрявшие в длинных косах после лазания по деревьям – помню правила вечернего ритуала, в награду за которым всегда следует сказка. Вот и сейчас, укрыв по шею тяжелым пуховым одеялом, мама присаживается на край моей постели, гасит свечи движением ладони и начинает свой рассказ: