Всеволод, не торопясь, откладывая неминуемую расправу, двинулся в сторону дома воеводы, который был вовсе не тем княжьим теремом, как на берестяных картинках, а обычной избой, только чуть побогаче и с высоким резным крыльцом. Впрочем, и избы в Тьмутаракани в нынешние времена были строением не дешевым, а потому редким.
Толи дело раньше. Рассказывают был здесь богатый древний город, принадлежащий Хазарскому каганату. Место, где пересекались торговые пути греков, персов, варягов. Разбив воинственных хазар, легендарный князь Мстислав Храбрый обманом занял приморскую крепость с неприступными стенами и основал здесь свое славянское княжество Тьмутаракань. Народу здесь было тьма-тьмущая, поэтому так место и назвали, а за ним и портовый город. Правда говорили, что и гадов, земноводных и летучих, в перевозимых иноземных купцами съестных товарах было немало.
Но потом хоть и далекая, но могучая Византия постепенно прибрала к рукам торговлю и вытеснила славянских купцов, а за ними и князей, но местная дружина осталась здесь сторожить нужные всем торговые пути. А Тьмутаракань стали называть на греческий манер Матархом.
Так было до прихода монгол. Те, покорив государство гордых алан и перевалив через горы Кавказа, прокатились степным пожаром до реки Калки, разбив там русско-половецкое войско, а на обратном пути сожгли все прибрежные города Понтийского и Сурожского морей. Всеволод, хоть и был мал, но смутно помнил эти времена.
Лишь долгое десятилетие спустя город стал медленно оживать, на месте пепелищ появились новые дома, отстроили торговый порт и постепенно стали возвращаться люди.
За этими думами, не встретив никого по дороге, только злой голодный пес обругал его из-за плетня, Сева дошел до резной избы Ахилла, нехотя взошел на широкое крыльцо и мягко, просительно постучал костяшкой по входной двери.
– Кто там? Заходи. – зычно прозвучало изнутри терема, и Сева громоздко протиснулся внутрь через темнеющий проем горенки.
Воевода Воислав, которого все называли по прозвищу Ахилл, стоял у окна, вглядываясь в голубую даль, как будто мечтая о чем-то минувшем, и его задумчивое выражение лица вовсе не соответствовало матерому облику.
Был он громаден и кряжист, как старый могучий дуб. Выбритую наголо, кроме небольшого пучка волос за ухом, голову украшала окладистая седая борода, а морщинистый лоб наискось пересекал глубокий сабельный шрам. В последнее время Ахилл ощутимо прибавил в весе, погрузнел, но встретиться с ним в драке, или, упаси, бог в сече до сих пор не хотел бы ни один из ночных тятей, живущих в окрестностях Матарха.