Это с кем же они так вчера набрались. Был Ярый, Федор, еще кто-то. Песни пели, потом взяли еще у селян неразбавленного и слегка перебродившего. А дальше, как в морском тумане. Ничего не помню. Саднят скула и правая бровь, да и костяшки на правом кулаке содраны – подрались они что ли с кем-то.
В горницу вошла тетка Евдотья, в давно выцветшем домашнем сарафане и таком же, видавшем виды, платке-повойнике, и с порога, не здороваясь, стала надсадно кричать, да так что ее немолодое лицо побагровело:
– Ты на что наш род Ангелов позоришь, ирод. Про тебя весь город судачит. Меня не уважаешь, так память батьки и матери покойных не тронь. Креста святого на тебе нет, паскуда.
«Ну раз до усопших родителей дошло значит действительно натворили изрядного» – подумал Сева, как его называли все близкие люди, а вслух спросил. – Не ори ты так, тетка Евдотья, без тебя голова раскалывается. Скажи толком – что случилось-то?
– А ты поди до воеводы Ахилла да его и спроси – как раз тебя к себе зовет. – чуть успокоилась тетка – Он тебе разъяснит, что случилось, так что быстро дойдет. Немедля кличет.
С одной стороны, Сева рад был сбежать из духоты дома и от гневных криков громкой тетки, с другой стороны раз воевода Ахилл зовет к себе, то значит дело действительно плохо и придется давать ответ. Только непонятно на какой вопрос. Всеволод одним глотком допил из чарки остатки кваса, натянул походя разношенные лапти и в чем был выкатился на крыльцо мазанки.
С полого холма, на котором расположился дом, открывался чудный вид. На многие километры вширь разбегался простор Сурожского (прим. – Азовского) моря, по которому белыми точками виднелись паруса рыбацких лодок. Лишь далеко впереди, на горизонте, вырисовывалась неясным Таврида. В хорошую погоду и Корчев (прим. – Керчь) видно бывает. Справа пока темнеют, а скоро зацветут зелеными лозами ряды бесконечных виноградных плантаций. Влево, петляя сквозь поля, уходила ниткой пыльная дорога, которая вела в сторону Атамани (прим. – Тамань) и далее к берегам негостеприимного Понтийского (прим. – Черному) моря.
День был весенний, прозрачный и ясный. Голова медленно отпускала и Севе сразу захотелось искупаться. Он даже спустился к морю по узкой каменистой тропе и намочил голову, зачерпывая холодную воду широкими ладонями, но нырнуть не решился.