– Увидим. – Розанов, закряхтел, выбираясь из машины.
В подъезде опять нет света. Поднялся в темноте на второй этаж, на ощупь открыл ключами дверь.
Маша, придерживая полы халата, стояла перед ним в узкой прихожей. Короткая стрижка седых волос, очки, худая, хрупкая, сутулящаяся фигурка. Чмокнул ее в поблеклые губы.
– Дима подвез?
– Ага.
– Устал?
– Да нет, ничего.
– Есть будешь?
– Я не голодный. Чаю попьем…
– Вась, там сырники, подогрей себе, со сметаной. Я лежу. Голова кружится целый день.
Он остановился, внимательно посмотрел на нее. Глаза черные, глубокие, с грустинкой.
– Давление?
– Сейчас нет, сбила. Слабость, подташнивает…
– Ложись. Я сейчас приду.
Он умылся, переоделся. Выпил чаю с удовольствием. Прослушал новости на «Эхе». Прошел в комнату.
Жена уютно лежала под пледом. Отложила книжку, с улыбкой посмотрела на него.
– Ну как ты?
– Ничего. – Он ладонью провел по ее волосам, щеке. – Полечу в Норвегию, наверное, в конце июня, начале июля… Завтра, утром подойду в автошколу. Могу походить апрель-май утром. Но буду пропускать. Не знаю, что получится; можем деньги потерять…
– Вася давай попробуем. – Она взяла его руку. – Ты не напрягайся; как получится – так получится. Когда еще у тебя будет время и силы? Будешь меня возить… Видишь, какая я стала…
* * *
Дорога в автошколу, пока что, главный плюс в этой истории. Полчаса ходу по весеннему лесу, дыша морозным воздушком – просто отлично! Розанов быстро прошел дворами пятиэтажек, от угла заводского забора нырнул в лес. В придорожном ельнике темно, стыло, грязно. Мерзлый снег сплошь засыпан мелким древесным мусором. Тропки заледенели, часто помечены цветными собачьими, а то и человечьими испражнениями. У скамеек смятые жестяные банки, бутылки, пакеты; разорванный воздушный шарик болтается в ветвях. Сами деревья поникшие, истерзанные, умученные… Розанов прошел вглубь леса, стал подниматься на холм. Здесь посветлее. Старые березы чередовались с огромными, мохнатыми елками. Сосны решительно выпрямились в небо. Он остановился, поднял лицо – верхушки деревьев уже озарены ярким солнышком. «Синяя синь и тонкий безлиственный штрих». Он улыбнулся, стал спускаться, хватаясь за ветки, зеленые лапы, поневоле притоптывая, сбегая на прямых ногах, – с размаху обнял сосну… «Скользко, елы-палы!»
Внизу через речку перекинут железный гремучий мосток, но пока можно по тропке, прямо по льду, мимо рыбаков в тулупах и валенках, сосредоточенных, огромных, монументально восседающих на своих коробах.