Нина Николаевна вовсе не жестокая женщина, не любящая детей. У нее уже рос сын Саша, рожденный в 1947 году, во все еще голодное время, особенно для переживших блокаду. Семья в войну оставалась в Ленинграде. В 1941-ом Нине исполнилось четырнадцать, и она устроилась на завод перематывать моторы. Ее отец – Николай Арнольди – служил начальником противовоздушной обороны Петроградского района. Однажды за ним пришли. Людей не арестовывали, их забирали, как похищали, выдергивая из нормальной жизни в некую аномалию. Дочь помнит его последние слова: запомни, я ни в чем не виноват. Сейчас Нина Николаевна так объясняет случившееся: ну, произнес пару раз, мол, призывают защищать город, а защищать нечем – на сто солдат одна винтовка, видимо, кто-то зафиксировал эти или другие опасные слова, написал донос. Николая приговорили к расстрелу. Жена умоляла его попросить о помиловании. Сначала он отказался: этим я признаю, что виноват, а вины-то нет. Потом все же написал ходатайство: расстрел заменили десятью годами. Нина носила отцу в тюрьму табак и кусочки хлеба, пока его не перевезли на Большую землю (так блокадники называли Родину), в город Рыбинск. Семья получила единственное письмо с просьбой о лекарствах. Кажется, в лагере случилась эпидемия дизентерии. Она и сгубила мужчину с косой саженью в плечах, борца, красавца.
А мог ли выжить в то время человек с итальянской фамилией Арнольди? Беспартийный начальник. Племянник генерала царской армии. Его дядя пострадал из-за чувства: лишился чинов и удостоился всеобщего презрения, потому что полюбил уличную женщину и женился на ней. Тогда этого не прощали. Племяннику не простили другого.
Николай Арнольди тоже безумно любил свою жену Шарлотту, с не менее опасным чем у него происхождением. В ней текла польско-немецкая кровь. Родилась в городе Ямбурге (теперь Кингисепп). В 1917 году оказалась в Нарвской крепости как заложница. Город тогда переходил от белых к красным и обратно. Мама Шарлотты совсем запуталась, какая власть за окном. К тому же она, родом из Берлина, плохо знала русский язык. Как-то в дом явились вооруженные люди, спросили: где твой сын? Она с сильным акцентом выговорила что-то про большевиков, не очень понимая, кто стоит перед ней и чего хотят. Видимо, стояли белогвардейцы, потому что, услышав неприятное слово "большевик", забрали Шарлотту как сестру врага в крепость, заставляли работать в госпитале, за неподчинение наказывали нагайкой.