Мне всегда хотелось спросить, почему бы ему это не делать, но наглости не хватило.
Наш мир стремительно начал замирать. Я привыкла. Себастьян привык. Регина же постоянно делала что-то хорошее и полезное. Она затеяла ремонт сада и превратила его в бассейн с беседкой и качелями. Потом расширила гараж и намекнула, что права в этой семье нужны ещё и мне.
Я притащила ей газеты за неделю из кухни и показала некрологи.
– 50 человек, и все в автоавариях! Я боюсь машин, – сказала я.
Регина внимательно посмотрела, полистала и откинула газеты в сторону.
– Дурное чтиво у тебя. Почитай лучше про благоустройство приютов.
Вечером Регина демонстративно выключила игру Себастьяна на плазме, заявив:
– Ты сегодня уже наигрался!
– Реджи, – заныл он, – там 53 уровень, я только что прокачал мою Китти.
– Что? – скривилась Регина. – Какую Китти?
– Его персонаж – девушка, – пояснила я.
Регина упала на подушки дивана и ехидно улыбаясь, ответила:
– Меня что ли специально подселили к инопланетянам? Бизнес-тренер, которая только и делает, что кофе варит и прыгает по улицам в костюме краба, почитывая на ночь некрологи и, Себастьян, который играет в девушку с утра до ночи.
А краб. Точно, я тогда работала в баре морепродуктов, где надевала костюм огромного краба и раздавала листовки. Мне нравилась эта работа. Меня не узнавали знакомые, правда, в костюме было невыносимо жарко, и раздражали дети, которые фотографировались и оттаптывали мне все клешни. А в двух из этих клешней были мои ноги.
Но Регина все равно что—то бурча под нос, включила телевизор. Местные новости заискрились и объявили, что она пожертвовала детскому дому «Лучик Добра» 120 000. Регина наблюдала за нашими лицами и улыбалась. После сюжета она встала перед экраном и помахала руками, мол, давайте, поздравляйте.
Я собирала челюсть с ковра.
– Ты с ума сошла? – возмутился Себастьян, – мы голодные и одетые, как бомжи, а ты деньги раскидываешь
– Хм, – хмыкнула я. – Ну, да, как бомжи.
– Я не могу себе купить дизайнерское портмоне от Поло Студио, потому что денег нет, – визжал Себастьян.
Негодование Себастьяна всегда выражалось одинаково: он залезал на самый угол дивана и изображал из себя чайку у ларька с мороженым, бубня под нос, что жизнь жестока и что его кредитная карточка плачет, предчувствуя неминуемую расправу.