Кто-то использовал ее работу, ее собственные криптографические алгоритмы для того, чтобы превратить людей в управляемых марионеток. Военные коды, которые она разрабатывала для защиты государственной тайны, были извращены и превращены в инструмент контроля над человеческим сознанием.
Марина почувствовала тошноту. Она была не просто свидетелем – она была соучастницей. Ее математические формулы, ее алгоритмы, ее многолетний труд использовались для порабощения людей. Каждая строчка кода, которую она написала, каждое уравнение, которое она вывела, стало частью системы, превращающей свободных людей в программируемых роботов.
Она углубилась в анализ, трассируя каждый алгоритм, каждую функцию. Картина, которая постепенно проявлялась на ее экранах, была ужасающей. Система была не просто масштабной – она была всеобъемлющей. Военные коммуникационные сети, гражданские интернет-провайдеры, мобильные операторы, даже городская система уличного освещения – все было объединено в единую сеть управления.
– Боже мой, – прошептала Марина, глядя на схему, которая разворачивалась на ее мониторах. – Это не отладка. Это бета-тестирование.
Она поняла, что стала свидетелем испытания системы массового контроля сознания. То, что она наблюдала на улицах Петербурга, было лишь начальной стадией – экспериментом, проверкой возможностей системы на ограниченной группе людей. Но конечная цель была гораздо более амбициозной.
Марина проследила архитектуру системы глубже, и ее кровь застыла в жилах. Алгоритмы были рассчитаны на глобальное распространение. Кто-то планировал превратить все человечество в единую управляемую массу, лишенную свободы воли и индивидуальности.
Марина проверила сетевые соединения своего компьютера и обнаружила несколько подозрительных активных портов, которых раньше не замечала.
Ее система была скомпрометирована. Кто-то действительно следил за ее работой, возможно, уже давно. Марина почувствовала, как холодный пот покрывает ее лоб. Она была не просто исследователем – она была мишенью.
За окном ноябрьский день клонился к вечеру, и уличные фонари начали зажигаться с той же механической синхронностью, которую она наблюдала в поведении людей. Город превращался в огромную декорацию для чьего-то эксперимента, а она сама – в его невольную участницу.