– Боже, вы впервые об этом говорите! Никогда раньше не упоминали!
Жена раздвинула бумажную дверь и высунула бледное лицо в гостиную. Муж повернулся к ней с улыбкой.
– Не настолько это было важно, чтобы помнить. Но вот, готовлю моти – и вспомнил. Ты тогда сама стряпала дзони, да? Хотя, пока я ел, твоя мама так и сказала.
– Да, именно так, как она объяснила. В тот день мама сказала: «Сегодня придёт Синъити, так что всё угощение должна приготовить ты сама. Это будет по-настоящему». Меня буквально заставили!
– Всё остальное было прекрасно, но моти недоготовили.
– Я же жила в пансионе при миссионерской школе! Могла отличить хороший пудинг от плохого, но как стряпать моти – понятия не имела и интереса не проявляла. Так что… вы тогда, должно быть, презирали меня, раз ели недоготовленные моти?
– Наоборот. Я подумал: девушка, которая подаёт такие моти, наверное, очень искренняя.
– Ах, это же просто ложь!
– Нет, правда.
Жена ненадолго скрылась за дверью, но вскоре вернулась, неся на подносе кастрюлю с готовым бульоном для дзони, и села рядом с мужем.
– И почему же девушка, подающая недожаренные моти, должна быть искренней?
– Ну, слушай. У меня был женатый друг, и я знал его супругу. Готовила она прекрасно, по хозяйству всё делала безупречно. Но при этом была расчётливой и холодной. Друг постоянно жаловался: «Моя жена всё пережаривает». Я это слышал так часто, что твои недожаренные моти почему-то тронули меня.
Жена взяла решётку для моти с жаровни и сказала: «Хватит готовить моти. Когда вы решаете помочь, никогда не знаешь, что вынесет из вас в следующий раз…».
(Она смутилась.)
Подумав так, муж улыбнулся и покорно подчинился.
События, произошли между половиной двенадцатого и полуднем. Поддавшись обаянию тёплого весеннего дня, озарённого мягким солнцем, госпожа Ханако вновь вышла к воротам, откуда три часа назад проводила мужа. Искусная вышивка, выполненная с таким мастерством, что каждая нить отливала глянцем. За оградой, отделявшей дом от соседского владения семьи Куниэда, ветви айвы густо усыпали золотисто-алые бутоны. Там беспокойно кружил неясный силуэт смуглого мужчины лет сорока.
– Я родственник Куниэды. Мне срочно нужно отправиться в путь, но оставленные в этом доме вещи никак не забрать – там никого нет, и я в затруднении.