Он сплюнул под ноги, растер ботинком пыль и заявил:
– Да ты ща чо вообще говоришь? Ты себя слышал? Ты кто вообще? Никто и звать тебя «сын депутата», и только поэтому тебе яйца до сих пор никто не оторвал. Думаешь, эта твоя Кристина из-за него с тобой не хочет? Да она только поэтому с тобой и общается. Только потому, что ты – сынок ее начальника. На что б ты ей сдался, беседы с тобой разводить? Что ей в тебе может нравиться? Где б ты с ней вообще познакомился? На улице бы подошел? Да она бы полицейских вызвала… Не было бы у тебя шансов без отца даже просто поговорить.
Кажется, у меня кровь закипела от возмущения.
– Хочешь сказать, что я дерьмо? Да я тебя ща этой бутылкой поимею, – заорал я, а Дашка принялась успокаивать меня, наглаживая по плечу.
– Ты ж ее потом и съешь, – рявкнул Димок. – Вот, – он кивнул в сторону моей новой подруги, – твой потолок.
– Что ты знаешь вообще?
– Да то, что ты – избалованный хмырь, который жалуется на жизнь, купаясь в золоте. Мол, папа ущемляет права. Мол, он – гад, а ты – несчастный. Я уже полчаса твое нытье слышу. Моя… плакать. – Он снова сплюнул и оскалился в идиотской улыбке.
– Радио включи, раз тебе общения не достает.
Я хотел было встать с машины, на капоте которой сидел в позе лотоса, но Дашка удержала на месте, и я всего лишь демонстративно дернул плечами. Встань я тогда, упал бы мордой в пыль.
– А папаша твой – перец знатный. Мой предок его уважает, считает грамотным, хотя и резким. Ты с ним интервью недавно смотрел? Куда уж тебе. Он, между прочем, вещи такие говорит, что не каждый себе позволит. А у сестры моей так вообще на него слюноотделение. А чего? Не мальчик, да, но ты ему и в подметки не годишься. И сложен он хорошо, видно, что качается…
– Сам-то его не захотел часом? – Отчего-то я и впрямь мог допустить эту мысль.
– А то, что тебе – криворукому – машину не покупает, так это потому, что не хочет краснеть из-за тебя. Ты и на ногах дел натворишь, мало не покажется. – Он встряхнул головой и хмыкнул.
– Пошел ты, – бросил я и все-таки слез с машины. Сделал пару шагов, оступился. Подружака меня поддержала, иначе бы точно нырнул в пылюку. Выругавшись, выдернул руку из ее хватки и, зло рыча от негодования, бросился прочь, грубо задев плечом оппонента. Тот лишь хихикнул.
Какое-то время я тупо бродил меж заброшенных построек. Слышал, как звал Макс, но не отозвался. Голова гудела. Недовольство, усталость – все скопом навалилось и ввергло в некое подобие отчаяния. Встал у серой стены, прижался лбом к холодному силикатному кирпичу, на минуту расслабился. Но вдруг сзади подошла Дарья и начала меня доставать – типа успокаивать. Оно надо?