Когда же мальчика, как и его отца когда-то, приглашают поиграть с «владыками смерти» в мяч, он разворачивает железные мячи в сторону владык и убивает их. Подобное объяснение победы, конечно же ничего нам не даёт, но настоящая её причина нам уже известна. Я уже говорил тебе о том, что сам символ игры в мяч прямо указывает на первый круг творения. Движение мяча в одну сторону и его движение в другую, символизируют расширение первого большого взрыва и его схлопывание в точку. Вот почему, сам символ игры в мяч здесь уместен. Нам не указали прямо на эти фазы игры, но они явно подразумеваются. В символе игры в мяч здесь, можно увидеть очередное указание на то, что второе творение состоит из множества первых кругов творения
Интересен момент «разворачивания мячей». Он указывает нам на то, что мячи были направлены в противоположную сторону относительно той, в которую они двигались, когда ими был убит отец мальчика. Мы понимаем, что смерть отца символизировала схлопывание первого большого взрыва в точку, вот о каком движении железных мячей в тот раз идёт речь. Соответственно, то, что мальчик «развернул» их движение, указывает нам на то, что состояние, сжатия новых «первых Я» в точки, преодолено движением вперёд и вширь, преодолено расширением. Можно сказать, что здесь мы видим символ преобладания принципа расширения над принципом сжатия, благодаря чему и происходит творение вселенной. То, что таким образом мальчик побеждает «владык смерти», ясно указывает нам на них как на символы пустоты пространства материального мира, каковая и преодолевается творящейся вселенной. На первом круге творения, символизируемого историей отца мальчика, ужасающая сила этой пустоты оказалась непобедимой, но теперь, вселенная начала своё бесконечное распространение, бесконечное разворачивание.
Здесь же, часто повторяется мотив соперничества с крокодилом. Крокодил хочет проглотить мальчика, тот просит его распахнуть пасть пошире, чтобы мальчик смог уместиться туда, но, когда доверчивый крокодил как можно шире распахивает челюсти, наш герой вырывает его язык. Я думаю, что данный эпизод попал в эту последовательность по ошибке. Полагаю, что, как часто и бывает, сказитель и собиратель мифов пытался объединить все найденные им эпизоды воедино совершенно не понимая их настоящего значения. Ведь это даже не очередной образ второго творения, это образ первого творения. Разверстая пасть крокодила, это явная пустота, мировая бездна окружающая «первое Я». Она, условно говоря, пытается поглотить пробудившееся «первое Я», по крайней мере, так оно это ощущает, и она же, грозит поглотить первый большой взрыв которым «Я» разлилось в ней.