«Когда Адам копал, а Ева пряла, кто дворянином был тогда?»
Пророки, а следом и революционеры указали сразу на механизм своей солидарности с подлыми массами, – на эксплуатацию. На эксплуатацию они намекали все время, но указали только в 17 веке (а в научном коммунизме показали официально).
Сначала они говорили о справедливости издалека (в консервативном обществе справедливости не может быть из-за иерархии). Мы, мол – за справедливость. Мы, рождаемся равными, мол, рождаемся одинаковыми, – откуда же все остальное?
Люди с древности приучены к порядку и, конечно, к иерархии, как части гарантированного спокойствия (это качество можно изобразить – будешь смирным, будешь сосать сиську у двух маток одновременно). Потому экономическую эксплуатацию они не разделяли с моральным подчинением старшим.
Лишь когда эксплуатация обрела промышленные масштабы, она была названа эксплуатацией. И механизм солидарности пророков – революционеров с толпой пролетариев стал очевиден. Революционеры – пророки сошлись с «гоями» на эксплуатации. При этом революционеры искали по идее новые таланты, а гои подразумевали выгоду (одним словом новый тоталитарный режим сидит в самих гоях генетически в виде любви к иерархии)
Правые политики же (они же элитарии) рассматривал эксплуатацию продолжением доминирования. Как всегда. Во все времена без исключения.
Против правых у штучный леваков не было никаких шансов.
Чтобы массы откликнулись на обращение пророков, ситуация должная разговаривать на понятном языке, – на языке голода. Любой не рядовой кризис находит отзывчивость толпы, как и любой призыв к бунту.
Союзник леваков среди зерефов – гоев – это их желудки (и желудки их близких). Именно с желудками они вели беседы и вели агитацию желудкам. «Сытое брюхо к учению глухо», или что то вроде этого: сытое брюхо не желает новой справедливости.
Хотя революция – это не бунт. Революция – это левая иерархия.
И «желудки» начинают это понимать, все лучше и лучше.
Пророки идут первыми, обличителями бездуховности по праву. Толпа за ними следует вместе с желудками как огромный бык за лилипутом.
Как только толпа придет во дворец, всегда есть опасность, что она снова почувствуют себя частью системы. (Все бычьи желудки прошлого обязательно находили в платьях свергнутых господ, – пьяными, в лужах собственной блевотины). Потому революционеры обязаны быть жестокими (как быков бьют плетью)