– Так нас с отцом барин сам на волю отпустил.
– Покажи документ! – требует приказчик, наливаясь злобой. – Нет? А раз нет, то вы – крепостные. Завтра на работу, иначе выпорю! – пригрозил грозно приказчик.
Делать нечего, пришлось братьям барщину отрабатывать, гнуть спину на барина. Решили братья выкупиться на волю, словно птицы из клетки. Спросили у приказчика, а тот им и говорит: «Давайте четыре сотни с каждого – и вольную бумагу получите, с печатью». Подумали братья и согласились, а чтобы не вызвать подозрений, решили освобождаться по одному: сначала старший брат выйдет на волю, а потом и младшего выкупит. Намыли золотого песка с заветного места, припрятали на огороде, в землю закопали. У купцов выменяли часть золота на четыреста рублей, и старший брат получил вольную. А младшего – на дальний прииск угнали, словно в ссылку. Как только старший брат вольную получил, так сразу про младшего брата и забыл, сердце его окаменело. Жалко стало золото отдавать, самому пригодится. Да только промашка вышла. Пошёл он в огород золото достать, а там – пусто, пропало, словно и не было! Побежал на заветное место – и там ничего нет, пусто. От злости и помер старший брат, лопнуло сердце от жадности. Младшего на похороны отпустили. Приехал он, похоронил брата честь по чести. А наутро младший вышел в огород, копнул грядку – а там жилка золотая, словно змейка, свернулась калачиком! Достал он золота, сколько надо на выкуп, и пришёл к приказчику: – Вот, пятьсот рублей. Давай вольную, как договаривались! – сказал он приказчику, глядя ему прямо в глаза. Тот деньги взял, дал вольную, с печатью и росписью. Младший брат вернулся домой и зажил спокойно. Вскоре женился, детишки пошли, мал мала меньше». – Закончил отец свой рассказ, голос его стих, словно затухающий костёр.
– Значит, не всем то золото даётся? – заметил, зевая, Егорка.
– Спи, неугомонный. Жадному человеку золото не поможет, только до горя доведёт, – ответил мудрый отец, поворачиваясь на бок. Через несколько минут раздался его спокойный, негромкий храп.
Поутру отец послал Егора на разведку к чёрному холму, что виднелся за Карандашным увалом, словно грозный великан. Парень, не мешкая, собрался в путь и двинулся напрямик, через лес. Знакомые места вскоре вывели его к подножию исполинского холма, густо заросшего вековыми соснами. Склон его был устлан ковром из тёмного мха, мягкого и упругого под ногами, и лишь на самой вершине, словно белоснежная корона, алела роща белоствольных берёзок, окружая шапку из мягкого камня. Егор, запыхавшись, взобрался на вершину и принялся отбивать кусочки камня в надежде найти ценную породу. Вдруг, словно сотканная из лунного света, из камня вышла стройная девушка в белом платье, лёгком и воздушном, как облако. В руках она держала маленького белоснежного зайчика, которого нежно поглаживала, словно дитя. На сгибе локтя висела плетёная корзинка, полная янтарной морошки, напоминающей солнечные капли. Белые, как первый снег, волосы волнами ниспадали на плечи, и лишь тонкие чёрные брови подчёркивали бездонную голубизну её огромных глаз, в которых плескалась небесная синь. Егор замер, поражённый неземной красотой, возникшей посреди этой глуши, словно образ из другого мира. Незнакомка тоже застыла, с любопытством разглядывая нежданного гостя. Их взгляды встретились, и, казалось, растворились друг в друге, слившись в одно целое, словно время остановилось.